Хорошо-то как.
Но я требовательно взял Терри за локоть:
— С места не сдвинусь, пока не узнаю правду.
— Я с трёх лет за компьютером. На Лайте возникли проблемы, из-за хакерских шалостей. Мама отправила к отцу, чтобы он приструнил, к делу приставил…
Нежное создание потупилось.
Коварно воспользовавшись моментом — обнял, поцеловал в губы.
Терри вырвалась:
— Что за вольности!
— У капитана — широкие полномочия, — сказал я.
— Вряд ли настолько!
— Второй пилот! — Я повысил голос. — Возражения отставить! Проложить внешний курс!
Надулась.
И, надутенькая, приступила к работе.
Корабль до обидного легко принял её команды.
Я наблюдал искоса.
По-моему, Терри не слишком рассердилась за поцелуй.
Спасибо Вацлаву. ТМ
Сергей Звонарёв
РУКА БОГА
3–4'2014
Дверь открыл худощавый старик в футболке и джинсах.
— Вы — тот самый журналист? — спросил он.
— Блоггер, — уточнил Андрей.
Взгляд старика упал на сумку.
— Принесли то, о чём договаривались?
— Да.
Старик молча повернулся и по коридору пошёл внутрь дома. Андрей воспринял его уход как приглашение и двинулся следом.
— Журналист, блоггер, какая разница? — донеся раздражённый голос. — Всем нужно одно и то же: сенсация! А вот думать никто не хочет!
Коридор привёл в просторную комнату с широким окном. По его сторонам стояли два кресла, между ними — столик. На стене — памятная грамота под стеклом: «Роберту Гревсу от руководства Лаборатории Реактивного Движения. Сорок лет безупречной службы». Под потолком висели макеты автоматических станций: «Викинги», «Пионеры», «Кассини» и «Гюйгенс», советские аппараты серии «Венера» и «Марс». «Одиссей», конечно, занимал главное место в экспозиции — во всех деталях выполненные орбитальный модуль и спускаемый аппарат.
— Покажите, что у вас там.
Андрей открыл сумку: папки с бумагами, магнитофонные катушки, кассеты.
— Это лишь часть, — пояснил он, — в основном архив уже оцифрован, так что все данные в накопителе.
— Так, так… — Гревс напоминал коллекционера, увидевшего редкость. Он перебирал папки, бормотал названия: — Отчёты по «Марсу», телеметрия, рапорты…
— Вы знаете русский? — удивился Андрей.
— Немного.
Гревс с усилием оторвался от сумки.
— Хорошо, — сказал он, — вас интересует парадокс Вихрова, так?
— Да.
— А что сами думаете? Прав он или нет?
— Мы рассматриваем парадокс в цивилизационном контексте, — осторожно ответил Андрей. — С этой точки зрения ответ неоднозначен.
— Чушь! — воскликнул Гревс. — Полная ерунда! Есть только две возможности: либо Вихров прав, либо ошибается! Всё остальное — уловки трусливых интеллектуалов, не желающих признать, что наши знания о Вселенной кончаются за орбитой Луны! Разумеется, проще болтать о цивилизационном контексте: жуйте, коровы, вашу жвачку…
Спорить с ним Андрей не собирался. Некоторое время Гревс вызывающе смотрел на него, ожидая возражений, потом его взгляд погас.
— Напрасная трата времени, — раздражённо проворчал Гревс, — но, раз уж я обещал…
Он подошёл к макету станции, слегка тронул его; тот мед ленно закрутился.
— Не думайте, что я расскажу вам что-то новое, — пробурчал старик, — вы и так знаете всё, что нужно. Ваша проблема в другом: вы не хотите думать.
Он усмехнулся.
— Увы, с этим я ничего поделать не могу Нежелание думать — общее свойство вашего жалкого поколения.
— «Одиссей» стартовал к Сатурну и его спутнику Титану, — начал Гревс, усевшись в кресло и жестом указав собеседнику на соседнее. — Сначала всё шло хорошо, а потом — где-то с орбиты Марса — начались проблемы. Неисправности появлялись одна за другой, так что инженеры сидели над телеметрией круглые сутки, ставили заплатки. Иногда возникало подозрение, что сообщения о сбоях ложные — их было слишком много, порой они противоречили друг другу. Тем не менее, «Одиссей» удалось удержать под контролем, и когда спускаемый аппарат начал передавать данные с поверхности Титана, все вздохнули с облегчением. «Одиссей» отработал весь положенный срок, и в НАСА рассматривали вопрос о продлении миссии. Большие шишки, как всегда, сомневались — стоит ли игра свеч? Мне поручили оценить надёжность станции, и я привлёк к этому Сергея Вихрова: он уже проявил себя как талантливый математик и программист. Сергей отнёсся к работе серьёзно, лично разбирался с телеметрией. Признаться, о проблемах уже подзабыли — или, вернее, им не придавали значения. Так что, когда Вихров сообщил свои выводы, моей первой реакцией было: «Полная чушь!» Андрей подумал о том, что Гревс не пытается приукрасить историю. Что ж, это ему в плюс.
— Судите сами, — продолжил он, — мой сотрудник приходит и заявляет, что станция не работает уже полгода, а то и больше. «Кто же передаёт данные с Титана?» — спрашиваю я у молодого гения. Ответа, конечно, нет. В тот момент, — хмыкнул Гревс, — мне хотелось посоветовать ему не увлекаться фильмами вроде «Козерог-1»… Через пару дней Вихров позвонил и попросил зайти в ангар, где стояла точная копия «Одиссея». «Я нашёл решение», — заявил Вихров и показал на сплетение проводов в блоке питания станции. Три провода были маркированы красным. «Что это?» — спросил я. «Объяснение», — загадочно ответил он. — «Что именно вы хотите объяснить?» — «Всё: показания телеметрии, постоянные сбои и то, что станция всё-таки работает». — «И каким же образом?»
Тут мне показалось, что Вихров смутился. Он как будто колебался — стоит ли говорить.
«Всё просто, — услышал я, — помеченные красным контакты заменили. Именно поэтому станция работает».
«Вы хотите сказать, если бы заменили контакты».
Вихров хмыкнул.
«В том-то дело, что без если, — ответил он, — их заменили. Это единственное решение».
Честно говоря, я испытал неприятное чувство: похоже, у одного из моих лучших сотрудников поехала крыша. Возможно, Вихров переутомился и попал под власть навязчивой идеи. Почему нет? Когда столько месяцев следишь за дальним космосом, всякое может случиться…
«Сергей, — спросил я, — кто, по-вашему, мог поменять контакты на станции, летящей на расстоянии в двести миллионов миль от Земли?»
Вихров посмотрел на меня, и, признаться, его взгляд немного меня озадачил. Сергей как буд то понимал всю абсурдность своей идеи, но в то же время был убеждён в своей правоте.
«Не знаю, — сказал он. — У меня никаких мыслей».
Вихров нервно рассмеялся.
«А у вас, Гревс? — спросил он с необычной дои него развязностью. — А у вас есть, а? Надеюсь, что да, вы же начальник, а я всего лишь скромный инженер! Если мы нашли зелёных человечков, я готов уступить вам славу первооткрывателя!»
Гревс, погрузившись в воспоминания, замолчал. Андрей его не торопил — эту историю он знал едва ли не лучше рассказчика От старика ему нужно было другое, и сейчас он слушал скорее не то, что Гревс ему рассказывает, а как он это делает. Пока Андрея всё устраивало — несмотря на более чем семидесятилетний возраст, бывший замдиректора ЛРД, похоже, был в форме.
— Разумеется, — продолжил Гревс, — я не дал хода его рапорту: меня бы засмеяли. Времени оставалось мало, и мне пришлось сочинить что-то правдоподобное — вроде того, что станция в полном порядке и может работать ещё несколько лет. Я чувствовал неловкость — впервые за всю карьеру мне пришлось соврать. Но что оставалось делать? Время поджимало, и я решил, что правдоподобная ложь — единственный выход.
— А Вихров, — спросил Андрей, — как он отреагировал?
— Никак, — ответил Гревс, — ему как будто было плевать. Сначала я не понимал его спокойствия, а потом до меня дошло: если это правда, если кто-то смог поменять контакты на станции, находящейся на орбите Юпитера, то есть ли разница, что там решит какая-то комиссия? Понимаете его логику? — Гревс упёрся взглядом в Андрея. — Он верил в свою идею, действительно верил! Если на берег идёт цунами — нужно ли чистить пляж от водорослей?