Я сидел в головном джипе.
Не доезжая километр до охотничьего лагеря, в ущелье, медики и пять солдат облачились в жёлтые костюмы высшей биологической защиты, напоминающие космические скафандры, оснащённые связью.
На санитарной машине группа двинулась в лагерь.
Оставалось ждать сообщений.
Лейтенант доложил первые впечатления. Голос звучал глуховато, из-за шлема.
Это не диверсия или нападение. Все люди в лагере живы, но серьёзно больны, состояние угрожающее. Судороги мышц груди и лица. Температура под сорок.
Выпученные глаза. Очень странное выражение. Бредовая речь.
Обследование больных, экспресс-анализ крови не позволяют выявить причину. Возможно, удастся в лабораторных условиях.
— Сведение затылка ясно говорит о поражении центральной нервной системы, — добавил он. — Врач-эпидемиолог не исключает вирусный энцефалит. Как вы, наверное, знаете, острая форма выражается обычно в судорогах и в головных болях, в ознобе, высокой температуре и слабости, в нарушениях зрения, потере координации движений, бреде, ну и других мозговых расстройствах, вплоть до умственной деградации. Симптоматика близкая. До связи. Выпученные глаза… Очень странное выражение…
Пожалуй, нужно с майором созвониться.
— В последние четыре дня испытания проводились? — спросил я, когда майор отозвался.
— Минутку, возьму график… Позавчера. Новый состав. Буквенно-цифровое обозначение. Прочитать?
— Ни к чему. Уточните, что за опыт, конкретно.
— Аэробиологический. Специальный аэрозоль разбрызгивался над целью.
— Как доставлялся?
— Низко летящим самолётом. Попадание точное. Свиньи получили дозу. Наши испытания часто проводятся на свиньях. Удобный материал, как раз по специфике. Их вес, ряд других параметров соответствуют требованиям.
— Ветер не дул в направлении гор?
— Нет. Может, лишь по касательной, временами. А что?
По касательной.
За ветром не больно уследишь. Возможны сильные порывы.
Ну а горы… Восходящие потоки, нисходящие потоки. Ущелья сквозняком продувает.
Стена гор не всегда надёжная защита.
Выходит, не только свиньи получили дозу.
Этого произойти не могло. И произошло, тем не менее.
— Руководителя проекта — сюда, вертолётом! — приказал я, скрипнув зубами. Через двадцать минут учёный стоял рядом, в очках, в халате. Выдернули из лаборатории. Неподалёку замедлял вращение лопастей вертолёт камуфляжной окраски.
— Расскажете врачу о новом составе, который испытывался позавчера, — сказал я. — Связь кодированная.
— Врач не имеет допуска, — нахмурился он. — Простите, на ваш счёт я тоже не уверен.
— Чрезвычайная ситуация даёт чрезвычайные полномочия! — взорвался я.
— В охотничьем лагере двадцать семь человек поражены каким-то новым составом!.. Их жизнь под угрозой!.. В числе заболевших — генерал, начальник базы!.. Вам неясно?
— Мы только разрабатываем. За прочее ответственность лежит на военных.
— Расскажете врачу о новом составе, — повторил я тихо, почти угрожающе. Вызвал лейтенанта, включил громкую связь. Коротко объяснил ситуацию.
— В основе средства не вирусный энцефалит? — задал вопрос лейтенант. Учёный молчал, не желая говорить о секретном проекте. Врач настаивал:
— Работаем вслепую. Умрут люди, наши товарищи. В том числе генерал.
Тяжело вздохнув, руководитель проекта сдался:
— Да, вирусный энцефалит. Но летальный исход не планировался. Вирус лишь оболочка — носитель биоматериала, воздействующего на поведение. Вирус поражает нервную систему и влияет на психику, загружает нужную программу. Аэрозоль концентрированный, первичная заражаемость высокая. А вторичная — почти нулевая. Как ставили задачу.
Лейтенант продолжил расспросы:
— Вторичная почти нулевая?.. Смысла в костюмах высшей биологической защиты — нет?
— Средство испытывается. Лучше проявить осторожность.
Работать в костюме высшей биологической защиты — пытка.
Сиплые звуки дыхания, проходящего через систему. Жарко, пот со лба не вытрешь. Чтоб выпить кофе, надо пройти сложную дезинфекцию, надо снять шлем в специальной палатке и вымыть руки щёткой.
Полевой госпиталь развёрнули прямо в лагере. Полный карантин. Зона блокирована.
Купола вместительных палаток защитного цвета. В палатке с пострадавшими — койки, на койках люди. Кондиционер. Гудение автономного генератора. За одной ширмой — генерал, за другой ширмой — столичные гости.
У больных одинаковое, застывшее — «странное» выражение лиц. Противосудорожные уколы. Кислородные подушки и капельницы с глюкозой, подвешенные к стойкам. Лечение, в общем, небогатое, общеукрепляющее…
Риск вторичного заражения отсутствовал. Мы сняли костюмы. Нам стало полегче.
Телесно больные шли на поправку. Даже выпускали подышать свежим воздухом. Но полевой госпиталь продолжал функционировать, до особого распоряжения свыше.
Я заглянул к лейтенанту из медсанчасти. В палатке три стола, полдюжины алюминиевых стульев, компьютеры.
Двое солдат печатали отчёты.
Лейтенант сидел за столом над пачкой документов. Круги под глазами, форма измята. Не спал, наверное, пару суток.
— Буквенно-цифровые обозначения… — пробормотал он — вместо приветствия.
— В голове не держатся.
— Вам надо поспать, — вздохнул я. — Состояние у больных стабилизировалось.
— Что?.. Ах, состояние… Это не лечится, полковник. Разработано специально так, чтобы не лечилось. Симптоматика энцефалита проходит, всё прочее остаётся. Понимаете?
Хм, понимаю ли…
Понимаю.
— Вам надо поспать, лейтенант, — повторил я, выходя.
Полевая кухня. В тени, под тентом, столовая — ряды столов и скамеек.
Там всегда есть кофе. И как раз никого.
Я налил в пластиковый стаканчик из большого кофейника, стоящего на столе. Добавил сахар и сливки.
Устало сел на скамейку.
Приезжала комиссия, виноватых искала. Не умер никто из пострадавших от «военного средства». Хотя завидовать им не хочется.
Майор, замещавший генерала, и начальник полётов схлопотали взыскания, за халатность и серьёзные упущения в работе.
Вряд ли справедливо — комиссии виноватые были нужны.
Если бы кто-то умер, наказание могло оказаться более жёстким.
Случайность. Досадная случайность. Занимаясь опасным делом, вы рискуете. Вам за риск доплачивают, на законных основаниях.
Держать под контролем всё невозможно. Мы сидим на бочке с порохом, которая то ли рванёт, то ли не рванёт, по настроению.
Когда что-то может случиться, оно — случается, рано или поздно, как ни берегись…
Неторопливые, грузные шаги.
Санитары под руки вели генерала в пижаме, на прогулку.
Начальнику базы нравится гулять на лужайке.
Нравится кое-что ещё.
Генерал опустился на четвереньки.
Начал рвать траву, зубами, с хрустом. И чавкать.
Санитары не мешали, уже зная точно — органическая потребность.
Напротив, с полным стаканчиком чёрного кофе, устроился глава разработчиков.
— Перестройка всех поведенческих стереотипов, — заговорил он, внимательно глядя, как начальник базы кушает травку. — Поражающий эффект необратимый. То, что заказывали.
Учёные творят чудеса. Надо лишь поставить задачу.
Я захотел уточнить, почти не сомневаясь в ответе:
— Биоматериал, который воздействует на поведение… Источник материала — овцы?
— Да. Но вернёмся к нашим баранам. Э-э… Простите, я без умысла… Не учёл ситуацию. Простите…
Он что-то объяснял — какие-то нюансы, обнаруженные в ходе наблюдений. Явно был рад изучить действие «средства» на людях. Свиньи ведь не давали исчерпывающей картины.
Речь его звучала будто ручеёк, фоном. «Чтоб были смирней овечек!» — вспомнил я слова генерала.
Боюсь, учёные поняли слишком буквально. И преуспели.
Не умер никто из пострадавших от «военного средства».