Снегурочка улыбнулась Панину и повернулась к двери, издав при этом негромкое мелодичное жужжание.
Оставшись один, Панин подпёр кулаком подбородок и долго разглядывал лошадку.
До встречи через год… Да какой там год! Ему и месяца не протянуть — ресурсы транспортника на долгий срок не рассчитаны. Звездолёту, который передвигается прыжками в гиперпространстве, серьёзные запасы пищи, воды и воздуха ни к чему. Что ж, подход разумный, если бы не одно «но». Всегда может произойти нелепая случайность, опрокидывающая любые расчёты вверх тормашками.
Такой случайностью стал метеорит, неожиданно возникший перед очередным прыжком на проверенной, казалось бы, трассе. Защитный экран, конечно, сработал, — практически вся его энергия сконцентрировалось в нужной точке, чтобы отразить удар. Но, как назло, в тот самый момент, когда корабль временно стал уязвимым, из бездны вынырнул ещё один космический булыжник. И угодил в силовой отсек, пробив насквозь маршевый двигатель…
С обзорного экрана на Панина холодно и бесстрастно смотрели звёзды. До ближайших из них было не меньше двух парсеков. До очагов цивилизации — десятки. До Эстреллы, куда направлялся транспортник, — сто семь. Триста сорок девять световых лет! Панин представил, как Дед Мороз со Снегурочкой, спустившись в трюм, снимают импровизированные одежды и становятся в свои ниши — на подзарядку. Подобно прочим роботам — домашним слугам, которых пилот должен был доставить на Эстреллу. Там он и собирался встретить Новый год по земному календарю — эта традиция сохранялась почти во всех колониях.
«Счастья и удачи, — пробормотал Панин, дождавшись, когда на электронных часах под потолком каюты вспыхнут нули. — Вы знали, чего мне пожелать в новом году…»
Он встал и надел скафандр высшей защиты — в пострадавшем силовом отсеке было небезопасно. Немного постоял, вспоминая своих необычных гостей, затем шагнул к двери. Выспаться можно будет потом, а сейчас… За неделю, прошедшую после аварии, ему удалось восстановить два контура двигателя. Оставался третий, самый сложный. Но теперь Панин твёрдо знал — всё получится.
Словно ободряя его, за спиной раздалось заливистое ржание. ТМ
Пауль Госсен
Михаил Гундарин
КАОРИ И ГЕРКУЛЕС
5'2014
Звездолёт был таким огромным, что на дорогу от каюты, где Каори Ишима жила с бабушкой Юуки, до сектора М-81 девочка потратила полтора часа. Нельзя сказать, чтобы она скучала: это взрослых угнетали длинные пустые коридоры и они редко удалялись от жилого сектора дальше чем на пару километров, а для Каори, восемь лет назад родившейся в космосе, звездолёт был родным домом, простым и понятным, где всё радовало и служило во благо. По дороге она напевала песенку про волшебный цветок, а потом познакомилась с двумя роботами, тянувшими провода из какого-то отдалённого сектора, и те, прервав работу, охотно проводили девочку.
— Что-то я вас раньше не видела, — сказала Каори, — 112-го я хорошо знаю. Только он молчаливый очень. Ещё 54-го. Он «Алису в Стране чудес» рассказывает просто замечательно. Но куда-то пропал. А вас как зовут?
— 222-й, — представился робот с зелёными усиками-антеннами.
— 223-й, — назвался робот с усиками-антеннами розовыми. — Нас только вчера расконсервировали.
— А 54-й пошёл на списание, — добавил 222-й. — У него износился блок памяти.
— Нас тоже спишут, — это 223-й. — Сразу по прибытии на Землю. То есть завтра.
— Как же так? — удивилась Каори. — Вас же только вчера расконсервировали! Вы же совсем новые!
— Мы морально устарели, — в один голос ответили 222-й и 223-й; их усики-антенны затряслись и неожиданно стали фиолетовыми.
Каори пожалела роботов.
— Ерунда какая-то, — сказала девочка. — Кто-то явно перемудрил. Думаю, взрослые разберутся… А давайте я вас в резиночку играть научу.
Они свернули в большое помещение, вдоль стен заставленное ящиками с образцами инопланетного грунта, и Каори научила роботов играть в резиночку. У 222-го вскоре стало получаться совсем неплохо, хотя, конечно, не так хорошо, как у девочки. А вот 223-й постоянно путался, даже несколько раз грохнулся на палубу.
— До свадьбы заживёт! — улыбнулась Каори, и усики-антенны у роботов снова стали зелёными и розовыми.
Потом они пошли дальше. Коридор тянулся вдоль борта, и слева навстречу один за другим проплывали большие иллюминаторы, за которыми чернел космос и горели бесчисленные звёзды.
— Мне здесь нравится, — сказала Каори. — На звёзды можно смотреть часами, и не надоест… А в жилом секторе иллюминаторов нет; точнее, они есть, но показывают панорамы Земли — водопады, джунгли, морской берег. Бабушка Юуки называет космос чёрной бездной, а капитан Сковородин, которому приходится смотреть на звёзды из рубки, жалуется, что они действуют на него удручающе, и в его каюте за иллюминатором виды с уссурийской тайгой. А мне нравится космос, и ещё я думаю, что в иллюминатор должно быть видно то, что за ним есть, а не какие-то обманки.
Как выяснилось, 222-й и 223-й в жилом секторе никогда не были, неправильных иллюминаторов не видели, но с Каори полностью согласны.
— А вот бабушка Юуки думает иначе, — вздохнула Каори. — Она говорит, что у меня нет причин любить космос, ведь на одной из планет, где мы побывали, погибли мои родители. Я маму и папу совсем не помню, но думаю, раз они когда-то полетели к звёздам — значит, космос им нравился. И бабушке Юуке. И капитану Сковородину. Просто экипаж очень устал — ведь полёт продолжается уже двенадцать лет…
Коридор закончился, девочка и роботы остановились перед дверью с надпись «Главный компьютер».
— Ну вот, мы и пришли, — сказала Каори и протянула своим новым друзьям резиночку, через которую они недавно прыгали. — А это вам! Усики-антенны 222-го и 223-го вспыхнули всеми цветами радуги, роботы поблагодарили за подарок и поспешили назад — их ждала работа.
Главный компьютер все называли просто ГК, а вот Каори называла его Геркулес. Во-первых, созвучно, во-вторых, компьютер был действительно сверхмощный, как герой античных легенд. Умел он практически всё — и рассчитать путь до любой звезды, и приготовить для экипажа яичницу. А в последнее время Геркулес научился сочинять хокку— это такие короткие стихи без рифмы, — но знала об этом только Каори.
Геркулес, как обычно, медитировал в полной темноте. Девочка вошла, и в просторном зале сразу вспыхнул свет. Кресло подкатило сзади, подхватило Каори и понесло вверх к большому монитору, впаянному в борт звездолёта. На экране монитора загадочными узорами мерцала серая рябь — похоже, компьютер так и не вышел из медитации.
— Привет! — сказала Каори. — У меня миллион новостей. Бабушке Юуки сегодня приснилось, что она солистка японской поп-группы «АКВ48», страшно популярной в годы её детства. Представляешь, как она расстроилась, когда проснулась и узнала, что это не так. Капитану Сковородину завтра исполняется шестьдесят. Как раз в день возвращения на Землю. Он сразу же выходит на пенсию — и почему-то очень доволен. Я ему собиралась подарить кактус-невидимку с Альдебарана-7. Как ты думаешь, может лучше подарить бритвенный прибор? Робота 54-го списали, у него проблемы с блоком памяти. Странно, ведь он читал наизусть книжки Андерсена, Кэрролла и Шекли… — Каори помолчала, рябь на мониторе продолжала виться причудливыми узорами. — Главный компьютер, он же Геркулес, хандрит и не хочет обращать на меня внимание. А мне всех вас очень жалко, — нос девочки зашмыгал, — и тебя, и бабушку и 54-го, и даже счастливого капитана Сковородина. Я сама вот-вот захандрю, потому что не знаю, как вам помочь.
В её глазах блеснули первые слезинки, но тут экран почернел, в верхнем правом углу загорелся серебристый звездолётах — эмблема космофлота. Геркулес был готов к работе.
— Привет! — повторила девочка. Звездолётах сорвался с места.
— ПРИВЕТ! — начертил он на экране.
— Сыграем в трёхмерные шашки?
— НЕУЖЕЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ПРОДОЛЖИТЬ? НАШ ПРЕЖНИЙ СЧЁТ — 114:0. В ТВОЮ ПОЛЬЗУ.