— И без конца чинится. Рухлядь и есть. Тельников пробежался глазами по списку.
— «Странник» — это всё равно, что небольшой городок или, скажем, производственный комплекс. Работает огромное количество разных устройств, не важно каких, — стиральные машины это и кухонные автоматы, или станки, — рано или поздно что-то где-то обязательно сломается. И чем старее оборудование, тем больше к себе внимания.
— Это, отнюдь, не означает, что мы должны засыпать с отвёртками и ключами в руках, — огрызнулся Синяткин. — И это называется исследовательская экспедиция! Вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, мы с утра до ночи мечемся от кормы к носу и обратно, исправляя одну поломку за другой. И всё равно не успеваем сделать всего. Эти умники, которые проектировали корабль, они что, не знали, что нас ждёт?
— Может и не знали, — пожал плечами Тельников. — Считалось, что большинство узлов и агрегатов спокойно прослужит весь полёт, и сюда, и обратно. Видимо, ошиблись в расчётах.
— Халтурщики!
— Да нет. Просто никто никогда не проектировал такой огромный и сложный корабль, как «Странник». Опыта эксплуатации — никакого. Вот в чём вся причина.
— Зато теперь он у нас богатейший! — саркастично заметил Синяткин. Вмонтированный в стену динамик внутренней связи кашлянул и проскрипел плохо узнаваемым голосом капитана Шиндяпина:
— Экипажу собраться в кают-компании через полчаса. Бросайте всё и двигайте сюда. Есть разговор.
Тельников нахмурился. Скрипы в динамике ему не понравились. Он уже чинил усилитель, и, видимо, там опять что-то полетело.
— Пошли, — сказал Синяткин, закидывая на плечо сумку с инструментом. — Сдаётся мне, нас ждут важные вести, да такие, что после них можно будет выбрасываться за борт.
Через палубу, на которой они стояли, проходил монорельс транспортной магистрали, однако тележка вот уже две недели как была сломана, и до неё никак не доходили руки. Поэтому пришлось тащиться пешком. «Странник» достигал в длину почти двух километров, и, чтобы добраться до головной части, им потребовалось больше четверти часа. Местами нормальная сила тяжести сменялась едва ли не невесомостью, вызывая неприятные ощущения от подобных перепадов и затрудняя передвижение. Это барахлили гравиараспределители, да и вообще вся система искусственного тяготения дышала на ладан, но занимались ею лишь тогда, когда к этому вынуждали обстоятельства. В остальных случаях всё оставляли как есть. Когда они появились в кают-компании, остальные были уже в сборе. Вокруг большого круглого стола расселись участники Первой Межзвёздной Экспедиции, и на их фоне опоздавшая троица уже не выглядела как чернорабочие, выбравшиеся из канализационного люка. Комбинезоны, руки и лица у всех также покрывали пятна масла и ржавчины, а сумки и чемоданчики с инструментом, ясно свидетельствовали о том, чем только что был занят экипаж «Странника». Чище всех выглядел лишь капитан, да и то по причине того, что второй день пытался отладить автонавигатор.
Увидев опоздавших, он постучал ладонью по столешнице, призывая к вниманию.
— Все? Хорошо, тогда начинаем.
— Что за разговор, кэп? — поинтересовался Тельников. — У нас там, в корме, дел по горло.
— Именно об этих делах и пойдёт речь, — ответил Шиндяпин, доставая откуда-то толстую пачку бумаг. — Я имею в виду ремонт. Занимаясь навигатором, я дал Центральному Мозгу задание проанализировать всю нашу ремонтную эпопею, произвести экстраполяцию полученных данных на будущее, и вот, что получилось. — Он хлопнул по столу пачкой. — Мне нелегко это говорить, но выводы малоутешительны. Первый и самый важный — в нынешней ситуации у нас практически нет шансов на возвращение.
— Это как так? — оторопело проговорил планетолог Велиджанин.
— А так. «Странник» не выдержит обратного пути. Мы уже летаем на аварийном судне, состояние которого ухудшается с каждым днём. И это — в свободном полёте. Стоит запустить маршевые двигатели, и к уже имеющимся проблемам добавятся проблемы с силовыми агрегатами. Максимум, что нам удастся: отлететь от данной звёздной системы на пару световых лет, после чего корабль превратится в громадную кучу космического мусора. В свете полученных данных, обратная дорога — чистой воды самоубийство.
— Лихо, — выдохнул Мурзин, занимающий должность второго инженера. — Выходит, все наши потуги — напрасная трата сил и времени?
— Сейчас ремонт занимает у нас почти всё время бодрствования, то есть по десять-одиннадцать часов в сутки, — сказал Шиндяпин. — Через месяц эта цифра будет равна пятнадцати часам, а ещё через пару — все двадцать, а то и больше. В гонке с износом агрегатов мы медленно, но верно проигрываем. Несмотря ни на что.