— Духи этого валуна получили хорошую взбучку, — проговорил, в свою очередь, Борх. — Теперь они будут послушными.
Толмачев покачал головой.
— Борх, я тысячу раз говорил тебе, что внутри нет никаких духов и демонов. Там только механизмы, которые приводят его в движение. Вот подлатаю его, тогда увидите.
— Вот как? А я думал, это произойдет сейчас. Ты так его лупил, что те… механизмы, которые в нем живут, просто обязаны были сдвинуть его с места.
— Там никто не живет. Он неживой. Железо…
— Тогда я не понимаю. — искренне признался Борх. — Как неживая вещь способна двигаться?
Толмачев спокойно поглядел на аборигена и неопределенно дернул плечами. Рассказывать и доказывать что-либо было совершенно бесполезно; он уже делал это десятки раз, так ничего и не добившись. Местные, не глупый, в общем-то, народ, никак не могли взять в толк, что двигаться способны не только существа из плоти и крови. Слово «механика» им было совершенно незнакомо. Как, впрочем, и слово «корабль». Они упорно именовали его валуном, тем более что никто из них не видел его приземления. Толмачев шлепнулся ночью, а по ночам местные поголовно прятались в своих китлу от демонов темноты. Увидев поутру разбитый разведывательный рейдер, они решили, что его вытолкнули из-под земли тамошние обитатели, хотя вид человека, вышедшего изнутри, артаонов почему-то нисколько не удивил.
Отдохнув, Толмачев снова взялся за дело. На смену кувалде появился портативный сварочный аппарат. Цепляя на пояс батарею. Толмачев предупредил:
— Сейчас будет очень яркий огонь. Так что лучше отвернитесь или закройте глаза.
— Ты собираешься жечь его огнем? — поинтересовался Борх и в изумлении вздыбил затылочные пластины. — О-о! Огонь заставит его быть сговорчивее.
— Не смотрите в мою сторону, — еще раз предостерег Толмачев, проигнорировав последнюю фразу, и надвинул на лицо защитную маску.
С трещинами и разошедшимися швами пришлось повозиться, но в целом справился с этой задачей он достаточно легко, израсходовав всего-то несколько электродов и энную часть заряда батареи. Выключив аппарат, он снял с лица маску, осмотрел получившиеся швы, поцокал языком и только после этого обернулся.
Понятное дело, никто из местных и не подумал отворачиваться, чтобы не пропустить такое зрелище, и все теперь сидели, растирая огромущими кулаками слезящиеся глаза.
— Прямо как солнце. — заметил Танак, самый старший из собравшихся. — Слепит.
— Я предупреждал. — отозвался Толмачев.
— Даже не шевельнулся. — разочарованно проговорил кто-то. — Упрямый дух…
Собрав весь оставшийся снаружи инструмент, Толмачев отнес его в корабль и вскоре вернулся, вытирая о комбинезон руки.
— Ну вот, с обшивкой закончено. — И взглянув в предзакатное небо, добавил: — На сегодня, думаю, достаточно. Это послужило своеобразным сигналом. Аборигены разом поднялись с каменистой земли и потянулись к невидимому за холмом поселку. Ростом они были под два с половиной метра, так что Толмачев чувствовал себя среди них пигмеем, попавшим в команду баскетболистов. Стараясь не отставать, он двинулся вслед за остальными, пристроившись к замыкающему шествие Борху.
— Так как насчет завтрашнего дня?
— Как условились. Завтра я иду за листьями, а ты идешь со мной. — ответил Борх.
— Это далеко?
Борх непонимающе посмотрел на землянина.
— Как обычно. — ответил он, махнув рукой куда-то на запал. — Там.
— Странно, — проговорил Толмачев, решив не спрашивать, сколько это «как обычно» в шагах или часах пути, — я был в той стороне неделю назад и не нашел ни одного дерева или куста, на котором могли бы расти такие листья. Только песок да каменная крошка…
— Значит, ты попал не в то место, — сказал на это Борх. — Они там есть. Вот увидишь.
В поселке уже готовились к ночи, туша наружные очаги, и внося драгоценный огонь внутрь своих китлу — больших округлых жилищах вроде монгольских юрт или чукотских яранг, — чтобы огонь не украли демоны мрака и не навредили им поселянам. У входа в китлу, которое отвели Толмачеву, тоже был очаг, и, судя по остаткам дымящихся головешек, чья-то заботливая рука совсем недавно погасила его, перенеся огонь внутрь, на фитиль объемистого алебастрового светильника. Кроме этого, внутри обнаружились сосуд со свежей водой и плошка с мясом юку — небольшой крылатой ящерицы. Все как обычно. Задернув полог, Толмачев отнес еду поближе к толстенной циновке, заменяющей постель, вылил немного воды себе на руки, потом уселся на циновку и принялся за еду, поглядывая на стены своего китлу. освещенные дрожащим слабым светом каменной лампы.