Вскарабкавшись на четвёртый этаж, Юрий Германович остановился, чтобы перевести дыхание. Сердце бешено колотилось, давление наверняка перевалило за двести, но войти в класс он должен был не задыхающимся красно-бордовым варёным раком, а внушающим уважение педагогом.
И вдруг Юрий Германович увидел лежащего в коридоре лицеиста Романа Андреева. Это был симпатичный парень, подающий большие надежды, но, как большинство талантливых людей, отнюдь не являвшийся образцом хорошего поведения. Роман, лежал, распластав по грязному паркету руки и уставившись своими ясными голубыми очами в потолок, коричневатый от никотина. Вообще-то, курить в лицее, конечно, было запрещено, но кто в те годы обращал внимание на подобные запреты?! На переменах будущие художники группировались возле открытых окон и смолили импортные сигареты, девятым валом обрушившиеся на рынок бывшей Страны Советов.
С некоторой опаской Юрий Германович остановился перед лицеистом. Рядом с Романом лежала его чем-то набитая сумка с ремнём, перекидывающимся через плечо. Бог его знает, что было в этой сумке и что в данный момент могло происходить в голове этого ученика. Ведь некоторые лицеисты, Юрий Германович знал это наверняка, не брезговали и наркотиками.
— Отдыхаешь? — спросил Юрий Германович, подойдя к Андрееву.
— А что? — ответил ученик.
— Может, тебе плохо? — осторожно поинтересовался Юрий Германович.
— Нет, — молвил Роман Андреев. — Мне очень даже хорошо…
— А что же ты тут? — Юрий Германович с трудом сдерживал раздражение.
— Размышляю о бесконечности мироздания и бренности бытия, — лицеист не торопясь поднялся с паркета и отряхнулся. — Вот вы нас тут штудиями всякими мучаете, а через пару лет технологии и зрительские вкусы сменятся. И к чему тогда вся эта суета сует?
— Пошли, Спиноза, — Юрий Германович подтолкнул Романа, направляя его в сторону классной комнаты.
— Про суету сует — это Экклезиаст, а не Спиноза, — поправил Юрия Германовича лицеист. — Это любой пользователь Фидонета знает…
— Фидонета? — невольно переспросил Юрий Германович.
— Это такая компьютерная информационная сеть, — снисходительно пояснил Роман. — А скоро весь мир завоюет информационная сеть под названием Интернет! Вот тогда такое начнётся!..
Юрий Германович преподавал в Лицее Анимационной Кинематографии, причём преподавал он самый главный предмет — анимацию, то есть одушевление персонажей. Юрий Германович считался отличным мультипликатором, но после того как закрыли студию, в которой он трудился, долго не мог найти работу. Пока не устроился педагогом в лицей.
Личная жизнь у Юрия Германовича не сложилась. Работая мультипликатором, он неплохо зарабатывал, поскольку работа была сдельная, а трудолюбием он отличался с детства. Однако после закрытия студии жена ушла от него, забрав дочь Наташу, которую Юрий Германович обожал. Жена была молодой, красивой и очень избалованной. Чтобы делать ей дорогие подарки, приходилось подрабатывать. Юрий Германович принимал участие в создании рекламных роликов и музыкальных клипов, а когда заработков и приработков не стало, выяснилось, что жена любила не столько его, сколько его деньги. То есть произошла типичная история, после которой Юрий Германович так и не смог оправиться. Ну что он мог поделать с тем, что был «до мозга костей» художником! Он мог «потерять голову» и жениться только на молодой и красивой женщине. А иначе — зачем жениться? С годами, несмотря на свою наивность, Юрий Германович понял, что в стране с рыночной экономикой это глупо и не рационально, что многие женщины после развала Советского Союза словно переродились, став прагматичными и корыстными. Потому он больше так и не женился.
— Мультипликатор должен быть не только отличным рисовальщиком, но и актёром, и режиссёром своей сцены, — объяснял Юрий Германович ученикам. — А по мере компьютеризации, он должен ещё и разбираться в компьютерах, чтобы шагать в ногу со временем.
Все эти качества редко совмещались в одном лице, но любимейший из его учеников Роман Андреев был именно таким человеком, который мог по настоящему «вдохнуть душу» в анимируемого персонажа. Юрий Германович завидовал Андрееву и другим ученикам, с детства привыкшим к пейджерам, компьютерам, а позднее и к сотовым телефонам. А вот для него, приближающегося к сорокалетнему рубежу, мир компьютеров был страной неведомой. Не мог он стать с компьютерами на «ты». Хотя и понимал, что за ними будущее.