— Понимаете, что говорите? — с искренним возмущением прервал агент, — Ваши слова провокация! Ваша цель — вбить клин между нами и дружественным лавийским народом!
— Я знал, что первая реакция будет такой, — ответил задержанный. — Если бы опасался неприятностей, вообще не стал бы ничего делать… Текст письма откуда-то взялся. Может, я невольно перехватил чью-то передачу. Некие силы ведут политическую интригу. Нужно их найти, обезвредить. Поэтому я пришёл к вам.
— Из патриотических, очевидно, побуждений, — с иронией добавил агент.
— Конечно, из патриотических, — спокойно подтвердил задержанный.
Выключив запись, Джай повернулся ко мне:
— Человека зовут Дэки Радо. Что скажете о нём, Ги?
— Или провокатор, или наивный идиот. Политическая ситуация довольно острая. Тип несомненно опасен. Необходимо изолировать. Необходимо тщательно проверить, кто мог видеть его писанину… А мы делали предложение Аратону?.. Помнится, у нас побывала их неофициальная делегация — под видом коммерческой деловой поездки… Я хотел бы уточнить — мог задержанный выступить как носитель, а потом, в силу неясных причин, заблокированная информация всплыла…
— Давайте сконцентрируемся на другом… Если данный инцидент получит огласку… В общем, правительство оказалось перед угрозой дипломатического скандала, последствия которого будут катастрофическими.
— Разве мы не можем отмежеваться, выдать наивного доброхота за одиночку, за психа? Навеки упрятать в психиатрическую лечебницу?
— Отмежеваться можем, с гадательным успехом. Но упрятать не получится. Доброхот получил весьма квалифицированную помощь. И сбежал.
— Печально. — Я свёл брови на переносице, как специальный агент в недавнем ролике.
— Вам предстоит найти беглеца.
Встав, я щёлкнул каблуками, давая понять, что готов совершить невозможное.
На орбитальном вокзале заглянул в бар с намерением промочить горло.
Пока не знал, куда полечу.
Надеялся, как всегда, на озарение. Радо наверняка постарается унести ноги с планеты, из системы в целом.
Я присел на круглый высокий табурет у стойки.
Бармен в жилете, в белой сорочке и при галстуке-бабочке, ловко наполнял стаканы.
Льда не жалел, пены — тоже. Лёд и пена хлеб бармена.
Любуясь отточенными движениями, я почувствовал, как меня жёстко взяли за локоть.
Незнакомец. Толстяк с глазами навыкате.
Ухмылка была у него довольно подлая. Кроме того, настораживал горящий взгляд под непрерывно шевелящимися бровями.
— Такого не встречали? — спросил толстяк, показывая экран коммуникатора.
Я краем глаза приметил, как некий человек, сидевший у столика неподалёку, опустил голову, уставился в пол и — начал смещаться куда-то в сторону, за пределы нашего поля зрения.
Выходит, не только я люблю промочить горло на дорожку.
— Постойте… — Я взял комм и стал вглядываться, то приближая к носу, то отдаляя.
Доброхот был на стереофотографии как живой. Кого же напоминает?
Толстяк замер:
— Что, прямо здесь? На вокзале?..
Продолжая тянуть резину, я старательно изображал раздумье.
Тем временем Дэки Радо испарился.
Толстяк от нетерпения приплясывал. Его брови снова зашевелились, как две мохнатые гусеницы.
Помотав головой, я подробно, в деталях, рассказал ему, что знать не знаю этого типа.
Скрежет зубов и полный ярости взгляд достаточно ясно говорили о том, какие чувства испытывал толстяк по отношению ко мне.
— Чтоб ты сдох, кретин!.. — прошипел он.
— Ценю вашу искренность, — поклонился я в ответ.
Направился к ближайшему туалету.
Радо оказался там, в дальней кабинке. Ну где же ещё. Дилетанты считают туалет едва ли не самым надёжным укрытием.
Когда он выглянул, я бросил вытирать сухие руки, широко улыбнувшись, подмигнул.