Однако последнее слово оставалось за экспериментом, который они должны были провести в окрестностях гравитационной аномалии. А эксперимент этот, как, впрочем, и весь полёт, был крайне рискованным. Дело в том, что для возвращения в центральную часть Солнечной Системы должно было использоваться поле тяготения гравитационной аномалии. Малейшая ошибка в расчётах могла привести к гибели. Ведь цезия ни на торможение в окрестностях аномалии, ни на самостоятельный разгон для возвращения к Земле не хватило бы. Оставалось лишь удивляться, как Командор добился разрешения на столь рискованный полёт. Видимо, прежде всего сказывался авторитет и вера в его навигационное мастерство. Кроме того, разгадка сущности гравитационной аномалии волновала многих учёных. Изучение природы аномалии могло стимулировать дальнейшее развитие физики, космологии и астронавтики. И, наконец, если бы подтвердились выводы новой теории, то началась бы эра межзвёздных подпространственных переходов.
…Сигнал тревоги раздался за два часа до того, как они должны были пересечь невидимую границу зоны, в которой их уже не спасло бы никакое чудо. Такого не мог предвидеть никто. Это было именно то открытие, ради которого они и отправились в полёт. Резкие непредвиденные скачки напряжённости гравитационного поля, совершенно фантастические свойства пространства-времени и поразительные флюктуации в распространении электромагнитных волн в окрестностях гравитационной аномалии превосходили все ожидания.
Никакая теория не могла этого предсказать, и никакой космонавт не мог этого предвидеть. А тем более найти выход из создавшегося положения. Открытие, подтверждавшее теорию и открывавшее новые совершенно непредвиденные перспективы для её развития, несло им смерть. Больше того, они не могли послать сообщение на Землю, так как даже свет в искривлённом пространстве распространялся по законам, ранее неведомым, вследствие чего невозможно было сориентировать на Землю луч передатчика.
— Если в течение часа не включим тормозные двигатели, то будет поздно, — сказал штурман Волков, просмотрев данные бортового компьютера.
— Но тогда у нас не останется цезия на обратный разгон? — спокойно спросил Командор.
— Да… — Волков ещё раз взглянул на показания компа. — Корабль будет перемещаться в направлении созвездия Большого пса и примерно через двадцать тысяч лет пролетит мимо Сириуса.
— Сможем ли мы передать сообщение на Землю? — Командор казался совершенно спокойным, и можно было лишь догадываться, чего стоило ему это спокойствие.
— Боюсь, что нет… Борьба с гравитационным полем аномалии потребует форсирования работы двигателя. Иначе, когда пересечём сферу Шварцшильда, мы просто исчезнем для этой Вселенной. И оттуда уже никакие сигналы…
— Так… — Командор внимательно посмотрел на штурмана, затем перевёл взгляд на него, продолжавшего лихорадочно изучать показания приборов. — Какие будут предложения?
Волков молчал, а он, оторвавшись от приборов, пожал плечами и улыбнулся, как бы извиняясь. Действительно, чем он мог помочь? Он был, прежде всего, учёным, исследователем. Он и сейчас изучал то, к чему стремился столько лет. Его ничтожный опыт астронавта не мог сравниться с опытом штурмана, а тем более Командора. Своёй извиняющейся улыбкой он как бы говорил, что всецело полагается на них, вручая им свою судьбу. И ещё он этой улыбкой как бы отстранялся от ответственности и просил не отрывать его от дела. Собственно говоря, до него тогда толком и не доходила вся опасность положения.
— Ясно, — проговорил Командор, — Но вообще-то, все показания приборов записываются и, если мы выберемся, у вас будет достаточно времени, чтобы проанализировать их.
— Да, конечно… — он вновь улыбнулся и заставил себя сесть спиной к приборам.
— Какие будут предложения? — обыденным голосом повторил Командор.
— Можно демонтировать защиту реактора, — предложил Волков. — Это около пяти тонн свинца…
— Ты предлагаешь весь обратный путь проделать в скафандрах? — Командор с сомнением покачал головой. — Боюсь, что и они не спасут нас от лучевой болезни. Ведь придётся кушать, пользоваться туалетом… Мы будем находиться под облучением больше семи месяцев.