Надо подчеркнуть, что отец в молодости был мужиком хоть куда. То есть любвеобильностью его природа наградила сверх всякой меры. А если учесть, что выглядел он, к тому же, мужчиной, как тогда говорили, представительным, то, понятное дело, женщины сами ему на шею вешались. А какой мужик супротив бабы устоит? Тем более, если женщина — не баба-яга. По себе знаю, ведь я, в какой-то степени его, отца то есть, повторение. Сейчас я дама не совсем уже молодая, но если мужик мне нравится, то проблем затащить его в койку, нет. И это при том, что я вовсе не Мэрилин Монро, хотя с другой стороны, как бы и не уродина. Это мужики думают, что они нас выбирают. Конечно, в какой-то степени так оно и есть, но последнее слово всё равно остаётся за нами. Женщинами. Особенно, если целью нашей не стоит задача затянуть его под венец и осчастливить выводком потомков.
Иногда, конечно, хочется, чтобы рядом были эти тёплые, живые комочки, но как вспомню, что они, к примеру, писают и какают, да ещё и орут до посинения, когда тебе спать хочется! Короче, как говорится: и хочется, и колется. Значит, ещё не созрела, говорит мать. А с другой стороны, ведь когда созрею, может быть уже и поздно. Не хочу же я старухой рожать!
Итак, поехали мы с братом и отцом в эту самую крымскую аномальную зону. Так тогда подобные места называли. Это, конечно, был не Перевал Дятлова, или какой-нибудь «М-ский треугольник», но разнообразные жуткие слухи об этом местечке ходили. А отец именно такими районами и интересовался. Ему — дай только возможность в какую-нибудь историю попасть. Ну, и попал. Да ещё и меня с Женей за собой потянул.
Кстати, меня тоже зовут Женей. Как понимаете, папаня с выбором имени для дочери особо не заморачивался. А мама моя о его первой семье и о моём брате Жене тогда понятия не имела, потому и не возражала против того, чтобы меня Евгенией назвать.
В тот памятный вечер начала лета отец с Женей отправились ловить рыбу в протекающей неподалёку речушке. Я чистила картошку, когда в вечернем небе пролетело нечто вроде небольшого метеорита, окружённого двумя яркими ореолами. Никакого грохота, вроде сопровождающего, к примеру, падение Челябинского метеорита, не было. Просто что-то вроде шипения специфического раздалось и всё. И ещё некоторое время после пролёта этого неизвестного тела медленно гасли окружавшие его ореолы.
Я тут же побежала к речке и увидела, что отец с братом торопливо сматывают удочки. Я подумала, что сейчас мы отправимся на поиски упавшего метеорита, но не тут-то было.
— Утро вечера мудренее, — твёрдо заявил отец, — тем более что на голодный желудок глупостей наделать можно…
И мы отправились к нашей палатке.
Рыбы мои мужики успели наловить достаточно, и перед сном мы насытились ухой, запив это пиршество ароматным зелёным чаем.
Однако, засыпая, я видела, как отец вылезал из палатки.
— Спи, дочка, — шепнул он, — я на пять минут…
Я ему не поверила, поскольку прекрасно понимала, что отправляется он к месту падения небесного тела, которое мы лишь условно назвали метеоритом.
Чего врёшь? — сонно прошептала я. — До утра дождаться не можешь?
— Спи, я быстро, — повторил отец.
И я послушно уснула.
Надо отметить, что папаня обладал чем-то вроде гипнотического дара, в чём я неоднократно убеждалась. Потому и умел он гасить семейные конфликты и оставаться в дружеских отношениях со всеми своими жёнами и женщинами. Да и с отпрысками своими, то есть со мной и Женей, он всегда ладил, несмотря на всю нашу непохожесть и разные наши обиды.
Не знаю, сколько проспала, но пробудилась я от неясного чувства тревоги.
Брат уже не спал.
— По-моему, надо его проведать, — неуверенно сказал Женя. — Он ведь к метеориту пошёл?
— А куда же ещё, — зевая, ответила я. — Потому нас и усыпил, чтобы не рисковать. Ведь никакой это не метеорит…
— Тоже так думаешь? — Женя поёжился и заставил себя выйти из палатки под южное предрассветное небо.
Что мне оставалось делать? Неясное чувство ждущей нас впереди опасности преодолеть было непросто, но оставаться одной в палатке было ещё страшнее.
Место падения «метеорита» мы нашли меньше, чем за полчаса. Как мы и предполагали, никакой это был не метеорит. На небольшой поляне, под скалой, мерцала неяркая прозрачная сфера, диаметром не более трёх метров. А в ней, то есть в этой самой полупрозрачной сфере, мой папаня занимался любовью с длинноногой инопланетянкой, вполне модельной внешности. Единственное, что смущало в прекрасной пришелице — это её зеленоватая кожа.