Инопланетянка ощутила наше присутствие и, повернув голову, пристально взглянула на нас.
Меня чуть не парализовало от страха, когда мой взгляд встретился с взглядом этой инопланетной бестии. Если бы не присутствие брата, я, скорее всего, потеряла бы от страха сознание. Но Женя крепко сжал мою руку, и мы тихо покинули зловещую поляну.
Дальнейшее я помню смутно. Отец вернулся, когда солнце поднялось уже довольно высоко. Выглядел он неважно. «Словно выжатый лимон», — подумала я тогда.
Мы отца ни о чём не расспрашивали. Дождались, когда он выспится, молча собрались и отправились восвояси. Отец, видимо, заметил нас на месте посадки инопланетной сферы или просто догадался, по нашему поведению, что мы видели, чем он занимался с той, так сказать, «сестрой по разуму».
Через год я получила телеграмму от неведомой мне доселе сестры отца. В ней сообщалось, что отец тяжело болеет и хочет перед смертью увидеться.
Несмотря на протесты матери (до выпускных экзаменов оставалось меньше месяца), я поехала. Мой сводный брат Женя уже был у отца, который за прошедшее время изменился до неузнаваемости. Он походил на изголодавшегося узника концлагеря: кожа да кости. Но главное — он был такой же зеленоватый как та… инопланетянка.
— Со временем и вы позеленеете, — с трудом прошептал отец и попытался улыбнуться. — Как ваш братик.
После этих его слов в полутёмную комнату вошла его сестра с младенцем в руках. Младенец был очень хорошеньким, хотя и с зеленоватым оттенком кожи. Приглядевшись, мы поняли, что кожа так называемой сестры отца тоже была зеленоватой. Мне даже показалось, что это и была та самая инопланетянка, с которой он плотно, так сказать, общался год назад. То есть это была мать Ильи, нашего сводного братика.
— Всё в этом мире сложнее, чем вам кажется, — прошептал отец. — Нельзя быть земными шовинистами. Ведь не удивляетесь вы чёрной коже африканцев! И уж, поверьте, в зелёной коже масса преимуществ. Не зря же наши земные растения зелёные…
С тех пор прошли двадцать пять лет. За это время я виделась с Женей всего лишь пару раз. Его теперь трудно узнать, ведь он стал пенсионером.
Как и предсказывал отец, мы с Женей за прошедшие четверть века действительно слегка позеленели. Это доставляло массу неудобств, и я даже переехала на юг, в Анапу, где мы не раз бывали с отцом во времена моего детства. В средних широтах мне теперь не хватает солнца. Как, впрочем, и Жене, который, выйдя на пенсию, тоже переехал в Анапу. Здесь мы с ним сильно загорели, и этот загар отчасти маскирует зеленоватый оттенок нашей кожи. Здесь же мы встретили и нашего младшего братика, Илью. Он загорел ещё больше, чем я и Женя, поэтому выглядит как обыкновенный земной южанин.
— Похоже, мы с тобой зоофитами становимся, сестрёнка, — сказал мне как-то раз Женя. — О них Циолковский ещё в девятнадцатом веке писал. Рождаются и размножаются они на планетах, а после определённого возраста отправляются жить в космос, где им не нужно ничего, кроме солнечного света. Потому и кожа у нас зеленеет. Ведь хлорофилл, при помощи которого растения перерабатывают солнечные лучи, имеет зелёный цвет. Слышала, наверное, про солнцеедов? Так вот мы теперь они и есть. Хотя по закону Кирхгофа лучше всего для поглощения света подходит чёрный цвет. Может быть, поэтому мы так темнеем, когда загораем?
От Ильи мы с братом узнали, что его мать, завершив Трансформацию, покинула Землю и присоединилась к нашему отцу, живущему теперь на астероиде, вращающемся между орбитами Земли и Венеры. И ещё мы узнали, что после Трансформации сможем присоединиться к нашему отцу, чтобы жить в вакууме космического пространства.
Валерий Гвоздей
СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Техника - молодёжи // №10’2020 (1057)
Рис. Анны Ткачук
Космодром оказался маленьким, но хорошо оборудованным. Сели без задержек.
Уплатив сборы, неторопливо прошлись с напарником по городку.
Удлинялись тени. Густели сумерки.
Девушек на улицах было до обидного мало. Красивых и того меньше.
Наконец, высмотрел лапочку, вышедшую из продуктовой лавки.
Наверное, хозяйственная.