В целом, работа продвигалась успешно. Но были и проволочки. Так, подбежавший один раз к Арессе с земными поклонами туземец (может, даже тот самый её «первый знакомый») неожиданно схватил её за руку и притащил в начавшее строиться здание для общих собраний в Золотом Городе. Оглядев ещё сырые от охровой и угольной краски стены, девушка в полумраке разглядела вполне реалистичные портреты себя и своих напарников. Надо сказать, жители Оорамы умели прекрасно рисовать.
Услышав доклад младшей «пилотессы», Крхшс пришёл в ужас. Спокойный и молчаливый, разумеется.
— Пусть они больше так не делают, — чуть жалобно сообщил он, запустив руку в кожаной перчатке в ирокез, как он часто делал в минуты волнения. — Если Спецслужбы Галактики сюда заглянут, совершенно им не надо знать, что мы здесь были…
…На следующий же день на собрании племени Аресса, величественно взирая на «подданных» с построенного для неё золотого трона, сообщила:
— Боги прознали о том, что вы воссоздаёте их облик в ваших храмах. Мы повелеваем вам больше никогда не творить подобных вещей, ибо вера ваша превратится в поклонение идолам. Дети Оорамы никогда не поклонялись и не будут поклоняться идолам. Запомните это!
Туземцы расходились с виноватыми лицами. Фреска в здании в тот же день была закрашена.
Предприятие по спасению маленькой планетки и её жителей сплотило и увлекло боевых пилотов (и пилотессу, конечно) не меньше, чем обычная боевая операция, (или даже больше).
Работа была такой важной и необычной, что ни разу не вызвала у товарищей сомнений. Более того, Крхшсу даже не пришлось больше угрожать пилотам выбросом за борт (наверное, отчасти и оттого, что это было бессмысленно на земле, как мудро заметила Арес). И — уж совсем более того — Грнхц перестал постоянно придираться к Арессе, а та — отвечать ему язвительными ласковыми угрозами. На боевом корабле наших космических налётчиков это был уж совсем небывалый случай.
Благодаря слаженной работе экипажа и неустанному труду верных своим богам туземцев постройка канала была полностью закончена через две недели. И когда над скалой, скрывавшей в себе источник подземных вод, взлетело «Стальное Святилище» и рассекло камень лазерным боевым лучом, дав дорогу мутной от пены, прохладной, бьющей бурным потоком воде, немедленно устремившейся в город по построенному для неё руслу, толпа окруживших место действия туземцев тут же взорвалась радостными криками. Деятельность среди жителей Золотого Города закипела ещё более бурно, чем текущая в новом русле вода. Дети Оорамы неслись к своим огородикам, к которым уже успели провести отводные канальцы, бежали к каналу с маленькими детьми на руках, опускали в воду руки, ноги и даже лица, смеялись, возвращались к воде, прихватив с собой вазы, кувшины, амфоры и прочую золотую утварь.
Аресса и Крхшс стояли на обрывистом берегу канала и глядели на весёлую мешанину людей, гомонящую, поющую и сверкающую золотом. Грнхц на разведка-тере облетал Золотой Город и его окрестности, громко оповещая их жителей о сошедшей на них «милости богов» (единственная фраза, которую Крхшсу за всё это время удалось заставить его выучить на местном языке). Девушка увидела, как первый пилот внимательно наблюдает за одной чернокожей туземкой, с белозубой смеющейся улыбкой купающей в водах канала своего малыша, и на его бледном остром лице постепенно тоже появляется непривычная лёгкая улыбка.
— Мне иногда становится жаль, — сказал он, — что нам вряд ли дано испытать это счастье.
— Какое счастье? — не поняла Арес.
— Счастье доверять кому-то и знать, что ты кому-то небезразличен, — вздохнул Крхшс, складывая руки на груди.
— Но ведь есть и гораздо более важное счастье, — отозвалась Аресса, глядя на Солнце. — Счастье знать, что тебе доверяют и ты кому-то нужен. И можешь помочь.
— Дело говоришь, — усмехнулся капитан боевого корабля. — Но знаешь, Арес. Я бы ни за что не остался на этой планетке. Вот даже за триллион галактических долларов. Вот даже если бы эти туземцы предложили бы мне остаться на этой планете в виде бога и воздавали бы мне ежедневные почести. Наверное, — он зажмурился, стараясь понять мелькавшую у него в голове мысль. — Для меня всё же нет большего счастья, чем счастье свободы. Осознания того, что я — вот он, ни от кого не завишу и никому не принадлежу. Мой дом — Космос, и, как бы я ни хотел, я понимаю, что на земле я никогда не буду так свободен, как там. Не знаю, как для тебя.