— Пусть Пири даст тебе то, что тебе нужно. Лёгкого дыхания, И-фим.
— Лёгкого дыхания, — откликнулся Ефим.
Староста ушёл. Проводив его взглядом, Ефим усмехнулся: семян, видите ли, прихватить побольше. Одно семя для топливных насосов, другое для навигационных плат, третье — для фильтров очистки. А что? Неплохо было бы вместо объёмистых ремонтных комплектов, возить с собой этакие вот зародыши вещей, узлов и агрегатов. Опусти такое в питательную среду — и получай, что нужно. Красота!
Продолжая усмехаться, Ефим собрал остатки повреждённой сети, сгрёб их в охапку и пошёл к кораблю. Он не успел пройти и десятка метров, как земля под ним вздрогнула, забившись в мелких судорогах, издавая при этом низкое, утробное ворчание. Продолжая дрожать, она раз-другой колыхнулась, поднялась и опала, точно где-то внизу прошла волна, и прямо перед Ефимом разверзлась неширокая, но значительной глубины, трещина.
Ефим оторопело уставился на неё, как на какое-то диво. До этого момента он ни разу не видел, чтобы поверхность разрывало при «вдохе», да и сам «вдох» был какой-то странный: дёрганный, сопровождающийся звуковыми эффектами, и, самое главное, — внеплановый. Такого нарушения ритма они не фиксировали ни разу.
Поверхность успокоилась, хотя колебания, совсем слабые, продолжали ощущаться. Это тоже было не типично. «Вдохи» никогда не длились так долго.
Из-за качающихся «пальм» показался испуганный Тимур.
— Ефим, что это было?
— Хотел бы я знать. — Ефим указал на трещину. — Видал?
— С той стороны корабля такая же. Одно болото сразу слилось в неё. Хорошо, до корабля не дошла.
— Надо бы спросить у старосты, — перебил его Ефим, кладя на землю свою ношу. — Что-то мне не нравятся эти. «неправильные» «вдохи».
Пнака они нашли возле ещё одной трещины, тянущейся прямо через деревушку. Диртоги толпились возле разрыва, о чём-то переговариваясь и жестикулируя. По всей видимости, произошедшее для них было таким же аномальным явлением, как и для землян. Ещё недавно беззаботно улыбающийся староста сейчас выглядел очень озабоченным.
— Пнак! — окликнул его Тимур. — Пнак, что происходит?
Староста горестно вздохнул:
— Плохо дело, Таймур, — проговорил он, произнося имя человека на свой лад. — У Пири началось неровное дыхание.
— Неровное дыхание? — переспросил Ефим. — Как это понимать?
— Болезнь, — коротко ответил староста. — Такое случается… редко. Все болеют. Пири большая, могучая, сильная, но недуги иногда одолевают и её. Дыхание её срывается, и её начинает першить.
— Першить!? — Ефим обалдело уставился на дир-тога.
— Першить, — подтвердил Пнак. — Но это ещё ничего. Случаются недуги и посерьёзнее, и тогда.
Слова старосты оборвал донёсшийся из глубины глухой рык. Земля опять задёргалась, покрываясь трещинами разломов, в которые с шумом начали низвергаться потоки воды. Неподалёку, не устояв, рухнули две или три «пальмы».
Ефим бросил взгляд туда, где над деревьями виднелась носовая часть их корабля. Та металась из стороны в сторону, как пьяная, «танцуя» на амортизаторах.
Умолкшие было диртоги снова загомонили. Многие начали прятаться в свои жилища.
— Плохо дело. — промолвил староста.
Ефим переглянулся с Тимуром, потом оба, не сговариваясь, повернулись спиной к деревне и двинулись к кораблю. Шаги их становились всё шире, и вскоре они уже неслись во весь опор, при каждом касании с землёй чувствуя, как её продолжает бить лихорадочная дрожь.
— Ты слышал!? — задыхаясь от бега, выкрикнул Тимур. — Першить! Планета ходуном ходит, того и гляди — всё полетит в тартарары. И это называется перхота!
— Будь оно всё неладно! — Ефим рванул рукоятку люка и пулей влетел внутрь, успев заметить, как позади упали ещё несколько «пальм».
— Проклятье! — вспомнил он. — Корма.
— Чёрт с ней, с кормой! — гаркнул Тимур, захлопывая крышку и бросаясь наверх, в ходовую рубку. — Надо уносить отсюда ноги. Першит! Стартуем, да побыстрее, пока эта планета не начала кашлять!
Геннадий Тищенко
Вася
Техника — молодёжи // № 3’2021 (1066)
Рис. Геннадия ТИЩЕНКО
Я — комбинатор. Не великий, конечно, то есть не подобный незабвенному Остапу Бендеру, а просто обычный художник по комбинированным съёмкам. Попросту говоря, моя профессия — обманывать уважаемых зрителей, ведь всяческие чудеса на экране во все времена магически действовали на людей. Причём с наступлением компьютерной эпохи, когда техника позволила творить на экране практически любые чудеса, комбинатор может придумать ход, который позволит в сотни раз удешевить съёмку эпизодов.