И вот однажды утром, когда сторож в очередной раз зашёлся в приступе кашля, Потапыч вдруг, совершенно неожиданно для себя, понял — то, что старик произносит в таких случаях, это ругательства, выражающие недовольство собственным состоянием и обвинения в чей-то адрес. А когда сторож принялся гладить медведя по голове, тот уже отчётливо понял, что тот называет его различными ласковыми словами.
Это открытие совершенно ошеломило медведя. Прежде Потапыч привык мыслить лишь зрительными образами, не зная никакого языка, пусть даже самого примитивного. Теперь же его осенило — каждый предмет можно как-то обозначить звуками! А поскольку родного языка у него не было, то он стал припоминать те слова, которыми пользовался старый сторож и другие служители зоопарка. И, к его удивлению, слова вспоминались одно за другим, и даже такие, которые не были связаны с предметами, непосредственно окружавшими его. И Потапыч легко понимал значение этих слов, как будто уже давно проникал в мысли людей, но не сознавал этого до поры. Теперь он знал, например, что чёрт — это некое мифическое существо, которое всё знает и может что-нибудь взять, а телевизор — это такой аппарат, который показывает кино, а кино — это когда снимают различные истории, а снимать — значит… и так далее.
Сперва все эти перемены не удивляли Потапыча, но, усвоив достаточно людских понятий, он догадался, что приобрёл какие-то новые способности. Хотя, конечно, ему было невдомёк, что послужило их причиной. Кроме того, он заметил, что его задние лапы значительно вытянулись, и ему стало трудно ходить на всех четырёх. Теперь Потапыч бродил по своей клетке только на двух, и этот способ передвижения, которым он пользовался раньше лишь изредка, оказался куда приятнее прежнего. И ещё теперь медведь смог сидеть на каменном выступе, согнув обе задних лапы, точно так же, как это делали люди. Такой отдых был тоже довольно приятным. А ещё на передних лапах значительно вытянулись пальцы, а когти, напротив, стали еле заметными — прямо как у старика сторожа!
Осознав существование слов, медведь стал пытаться произносить их вслух. Сперва ему стало ясно, что его гортань и язык не приспособлены для подобных звуков, и всё-таки он не оставлял упорных тренировок. Уже через несколько рассветов (теперь он знал, что правильнее говорить «дней») из его пасти стал доноситься не привычный медвежий рёв, а звуки, напоминавшие ему речь служителей зоопарка, и он понял, что с его телом произошла ещё одна перемена. И вот, когда на следующий день старик вошёл в клетку, положил скудную порцию мяса и стал прибираться, еле двигая метлой, Потапыч отчётливо произнёс:
— Спасибо тебе, добрый человек!
Сторож дёрнулся, будто его ужалила пчела, потом медленно, насколько позволяли покидающие его силы, выдавил:
— Батюшки, вот оно! Не иначе, как горячечный бред! Вот что вирус проклятый вытворяет! А жаль, что это всего лишь бред. поговорить бы и вправду с мишкой.
С этими словами он поспешно вышел из клетки, запер её на замок и, пошатываясь, поплёлся прочь. А Потапыч уселся на камень, обдумывая результат своего первого опыта. Старик точно понял его, но не поверил своим ушам. Ну что ж, это уже неплохо. А ещё засели в памяти слова сторожа: «Вот что вирус делает!» Вирус. вирус. быть может, именно в этом коротком слове и заключается разгадка происходящих с ним изменений?
Обрадованный результатами, Потапыч весь остаток дня тренировался в произношении слов и построении фраз, надеясь назавтра сказать старику уже что-нибудь более существенное. Однако прошёл обычный час кормёжки, а сторож всё не появлялся. Медведь прождал его до темноты, потом до утра, но сторожа так и не было. Своим звериным чутьём Потапыч ощутил — случилось неладное, и добрый старик не придёт уже никогда.
Это означало, что больше никто не будет заботиться о медведе. До зимы ещё далеко, да и жира, достаточного для спячки, он не нагулял. А значит, нужно срочно выбираться из клетки.
Сперва Потапыч принялся трясти прутья своими могучими лапами, но этот звериный метод не помогал. Тогда, впервые в жизни, он задумался, что же делать. Медведь много раз видел, как сторож вставлял в замок ключ и поворачивал его. Что такое замок, Потапыч уже прекрасно знал. А что если удастся открыть его как-нибудь ещё, например, вставив в него палец? Медведь просунул свою лапу сквозь прутья клетки и стал искать замок. Как вдруг, ему удалось нащупать не только его, но и торчавший из него металлический стержень. А к нему крепилось кольцом ещё множество таких же стержней. Не может быть! Это же ключ, который сторож оставил в замке, вместе со всей связкой, видимо, настолько его ошеломил говорящий зверь.