— «Если так и дальше пойдёт, — ошеломлённо подумал Ицхак Рабинович, — то к утру он станет взрослым мужчиной. Выйдет отсюда и отправится завоёвывать мир! Интересно, что он сделает с медперсоналом, который знает тайну его появления на свет?»
Михаил Дьяченко
Прокатился
Техника — молодёжи // № 5’2021 (1068)
Рис. Геннадия ТИЩЕНКО
Лифт открыл дверцы на моём этаже, и я вошёл в кабину. Бабуля, приехавшая сверху, посмотрела на меня недовольно и пробормотала:
— Навязался ты на мою голову.
Я не сдержался:
— Лифт, вообще-то, общий.
— Общий, общий, — кивнула она примирительно. — Только поездки у нас разные.
Дверцы закрылись, кабина пришла в движение.
— Начинаю манёвр, — сказала бабуля и необычайно ловко нажала несколько кнопок. Нажимала она их странно: одни — едва касаясь, другие — сильно и энергично, третьи — придержала.
Кабина лифта качнулась, лязгнул трос.
— Э-э-э… — начал я. Но она прервала моё возмущение.
— Держись!
За что держаться? Почему держаться? Что сейчас происходит? Я ничего не спросил. Лифт основательно болтануло, и моё лицо впечаталось в зеркало на стене.
— Держись, тебе говорю! — прикрикнула бабуля.
Я сел на пол и, растопырив руки, распёр стены.
— Во! — кивнула бабуля и опять поколдовала с кнопками.
Лифт, как мне показалось, затормозил. Остановился на несколько секунд и, не открывая дверей, пошёл вверх.
— Перехваточка, — сообщила бабушка. Я промолчал. Просто сидел и ждал, чем всё это кончится.
Лифт разогнался. Скоро он остановится — двадцать второй этаж последний, дальше только чердак. И вдруг я потерял ориентацию — определить, движется лифт или нет, стало невозможным.
Всё это время бабуля чутко прислушивалась к звукам, которые проникали снаружи в кабину. Это негромкое потрескивание, тоненький свист и мирное «кап-кап», как будто расплакался слабо закрученный кран. Потом коротко скрежетнуло, лифт дёрнулся.
— Не дрейфь, всё нормально! — успокоила бабуля. И впервые за всю поездку улыбнулась.
Её пальцы снова забегали по кнопкам. Лифт пошёл вниз — пол стал слегка уходить у меня из-под ног. А потом тишина.
— Вот и всё, — объявила бабуля.
Дверцы раскрылись. Она вышла первой. Я подождал немного, потом встал с пола и тоже шагнул на лестничную клетку. Спустился по ступенькам. Открыл входную дверь, вышел на улицу.
Подъезд был не мой, и улица тоже была не моя.
Андрей Анисимов
Иголка
Техника — молодёжи // № 10’2021 (1073)
Рис. Геннадия ТИЩЕНКО
С вершины холма корабль был виден целиком, от носа до кормы — громадная серебристая глыба металла, упирающаяся обтекателем в низко нависшие облака. До него было километра два, не меньше, но надпись на борту читалась чётко: «Дротик». Как и бортовой номер. Без сомнения, это был тот самый корабль, но окружающие его жилища аборигенов как-то не вязались к этому месту, где совершил вынужденную посадку достаточно крупный космический аппарат. Выхлоп дюз должен был превратить всё в радиусе полукилометра в сплошное пепелище, а почву — в спёкшуюся от чудовищного жара корку. Между тем там вовсю зеленели сады, да и на склонах окружающих поселение холмов не было никаких признаков бушевавшего когда-то огня.
Андрей Горницкий отнял от глаз бинокль и хмыкнул.
— Непонятно. Я прекрасно помню, что произошло с «Валькирией», когда та садилась на такую же песчаную почву. Корабль того же класса. Она чуть не утонула в озере расплавленного стекла, которое сама же и породила. А здесь — ничего.
Лежащий слева от него Евгений Черняк пожал плечами:
— Может там почва совсем и не песчаная.
— Это ничего не меняет. Выхлоп должен был изуродовать эту местность до неузнаваемости. Ты сам прекрасно знаешь, какие шрамы оставляет плазменная струя.
— Полвека — немалый срок, — резонно заметил Черняк. — Всё могло измениться.
— Построить что-либо на спёкшейся почве — не проблема, а вот насаждения… В шлак и стекло дерево не посадишь.
— Бог с ними, с насаждениями, — сказал расположившийся справа от Горницкого Егор Палуев. — Лучше подумайте, как попасть на корабль.
— Вопрос, — отозвался Черняк. — Селение немаленькое, а он в самой середине. По задворкам не пройдёшь.