«Зерно мудрости Земзе дало полное и пышное цветение. Но вот, мудрейшие из посвященных в Знание стали понимать, что во всём росте цивилизации лежит первородный грех. Дальнейшее развитие Знания должно привести к гибели: человечество поразит само себя, как змея, жалящая себя в хвост.
Первородное зло было в том, что бытие, — жизнь земли и существ, — постигалось, как нечто, выходящее из разума человека. Познавая мир, человек познавал только самого себя. Человек был сущностью, мир — плодом его разума, его воли, его сновидения, или бреда. Бытие лишь — сознание человека, Сущего, Я. Такое понимание бытия должно было привести к тому, что каждый человек стал бы утверждать, что он один есть единственное, сущее, истинное Я, всё остальное — мир, люди, — лишь его представление. Дальнейшее было неизбежно: борьба за истинное Я, за единственную личность, истребление человечества, как восставшего на человека его же сна, — презрение и отвращение к бытию, как к злому призраку.
Таково было начальное зло мудрости Земзе».
Такая установка называется солипсизмом, когда существование внешнего мира подвергается сомнению, а единственная реальность приписывается лишь собственному существованию. Это философская концепция индуистского толка, говорящая о том, что мир есть иллюзия-майя.
Поклонение же спящей голове, в которой нетрудно узнать медитирующего Будду, сочетается с поиском истинного мира за пределами мира видимого, что свойственно очень многим философским и религиозным школам и само по себе оправдано и естественно.
Но ведь Атлантида знала века расцвета! Значит, дело не в знании как таковом, а в его интерпретации и сознательно выбранных приоритетах развития. Таким образом, получается, что всё зависит от уровня сознания человека. Вряд ли писатель в уста Аэлиты вкладывал своё понимание. Хотя, с другой стороны, трагедия Первой мировой войны, пора — зившая современников своей иррациональной же — стокостью, невольно ставила вопросы о допустимом пределе знания и вообще о его оправдании. Парадоксальный философ начала века Лев Шестов прямо заявлял, что раз человек пал после вкуше — ния плода именно с Древа Познания, то знание как таковое — искушение дьявола, и оно должно быть бескомпромиссно отвергнуто, иначе мы не сможем впустить в себя Бога, для которого нужна только детская вера.
После культа рационального познания, свойственного веку XIX, многие умы впали в тяжёлый кризис, силясь объяснить нагромождённые гекатомбы жертв. Алексей Николаевич, несомненно, стремился к тому же.
Сокрыто ли в самом познании неустранимое зло? Обратим внимание на этот фрагмент романа — позже мы вернёмся к нему.
Восстание. Марсианские рабочие скандируют «Улла, улла»
Тускуб и эфемерность его победы
Правитель Марса Тускуб в некоторые моменты представляется человеком искренним. По крайней мере, речь его на Совете выглядит убедительной.
«— Что он говорит? — испуганными птицами, хриплыми голосами закричали на скамьях.
— Почему нам нужно умирать?
— Он сошёл с ума!
— Долой Тускуба!
Движением бровей Тускуб заставил утихнуть амфитеатр:
— История Марса окончена. Жизнь вымирает на нашей планете. Вы знаете статистику рождаемости и смерти. Пройдёт столетие, и последний марсианин застывающим взглядом в последний раз проводит закат солнца. Мы бессильны остановить смерть. Мы должны суровыми и мудрыми мерами обставить пышностью и счастьем последние дни мира… Первое, основное: — мы должны уничтожить город. Цивилизация взяла от него всё, теперь он разлагает цивилизацию, он должен погибнуть».
Но искренность человека не является достаточным показателем его правоты. Тускуб был лишь наиболее полным выразителем происходящих с цивилизацией процессов, но этого категорически недостаточно при вызовах, лежащих за пределами текущего положения вещей. Умереть красиво или рваться к жизни через боль и страшную ломку переоценки ценностей? В итоге Марс существенно больше потерял, добившись отлёта землян.