— Ладно, убедил, — услышал Антон, отрываясь от своих, не очень-то весёлых, дум. — Идём через эту ветку.
— Завтра, — сказал Никита. — Тянуть нечего.
— Послезавтра, — поправил его Ефим. — Потребуется кое-какое дополнительное снаряжение.
— Хорошо. Значит — послезавтра. — Никита поднялся.
Антон тоже встал.
— Не опаздывайте, — сказал им на прощанье Ефим. — Встречаемся ровно в девять утра. Здесь, у меня.
Указанный Никитой короткий путь, на самом деле оказался не таким уж и коротким. Сначала им пришлось спуститься на добрых три уровня вниз, прежде чем они достигли транспортной сети, после чего долго плутали среди бесчисленных веток монорельса, стараясь не попадаться на глаза бригадам путейцев и обходчикам. У третьей резервной ветки пришлось какое-то время прятаться за распределительными шкафами, выжидая, пока мимо не проползёт гружёный рудой состав, и только после этого троица нырнула в полутёмную трубу туннеля. Для Антона вся дорога сюда была хождением по лабиринту, в котором без провожатого он заплутал бы с первых шагов. Ефим же с Никитой, похоже, знали эти места не хуже своих карманов.
Добравшись наконец до нужного участка, Ефим скинул большую спортивную сумку, которую он носил за плечами наподобие рюкзака, и вытащил из неё три дыхательные маски. Одну из них он передал Антону.
— Зачем это? — удивился Антон.
— В необитаемых секторах воздух ни к чёрту, — пояснил Никита, прилаживая свою маску. — Без дыхательных масок — никак.
— Они что, изолированы от остальных помещений?
— Конечно. Какой смысл снабжать воздухом брошенные шахты и транспортные магистрали.
Антон хмыкнул, нацепил маску и сделал несколько пробных вдохов.
— Ничего. Надолго её хватит?
— Как будешь дышать, — ответил Ефим. — Если уложишься в норму — куб в час — то часа на полтора. В случае чего — вот. — Он протянул Антону увесистый серебристый цилиндрик. — Запасной воздушный патрон.
— За полтора часа должны управиться, — уверенно заявил Никита. — До того места полчаса ходу, не больше.
— Посмотрим, посмотрим. — пробубнил из-под маски Ефим, раздавая горняцкие каски, с притороченными к ним небольшими плоскими фонарями, больше похожими на светоотражатели.
Закончив экипировку, он забросил за плечи заметно опустевшую сумку, шагнул к смутно различимой в сумраке тоннеля крышке люка, бугром выпирающей из стены, и принялся колдовать над запирающим механизмом, подсвечивая себе укреплённым на шлеме фонарём, светившим не ярче головешки. Долгую минуту ничего не происходило, потом что-то щёлкнуло, и крышка чуть отошла, скрипнув давно не смазанными петлями.
— Готово!
— Отличная работа! — похвалил Никита.
Антон с любопытством поглядел на люк.
— Кодовый замок?
— Система контроля доступа, — ответил Ефим, распахивая крышку пошире. — Не самая замороченная, но повозиться стоит.
С другой стороны было темно, как в могиле. Забравшись внутрь, они закрыли за собой крышку, и едва щёлкнул её запорный механизм, на каске Никиты словно зажёгся прожектор: свет шахтёрского фонаря оказался необычайно ярким. Несколькими секундами позже, с такой же силой вспыхнул и тлеющий «уголёк» на каске Ефима.
— Здесь уже можно не прятаться, — прокомментировал он. — Свет никто не увидит.
Антон пошарил рукой по своему фонарю, но первое включение дало лишь слабое тлеющее свечение.
— Регулятор поверни, — посоветовал Никита.
Следуя совету, Антон нащупал крошечную ручку регулятора и крутанул её по часовой стрелке. С тремя горящими фонарями стало совсем светло.
Люк вёл в узкий, казавшийся бесконечным, коридор, однако пройдя по нему не больше полусотни шагов, они очутились в другом коридоре, широком, как туннель монорельсовой дороги.
Это и была дорога. Монорельс, правда, был давно снят, как и панели освещения, блокировка и всё остальное дорожное хозяйство. Остались только бетонные столбы опор, из которых с «мясом» выдрали вмонтированные в них стальные элементы креплений. С одной стороны туннель раздваивался, но Ефим повернулся к развилке спиной, бодро зашагав в противоположную сторону. Вскоре впереди показалась ещё одна развилка, от которой брали начало сразу несколько туннелей и коридоров разной ширины, и Антон снова потерялся в хитросплетении ходов и переходов. Однозначно он мог сказать только одно: они снова спускались. Время от времени Ефим доставал свою ветхую бумаженцию, сверяясь с ней. После четвёртой или пятой такой остановки, он объявил, что они на месте.