Горин ответил не сразу. На плазменной панели на стене показывают руины в Греции, которых тоже давно уже нет. Их застроили элитными кварталами, где всё теперь виртуально — офисы, банки, казино. Даже в магазин можно сходить в виртуале. Купить всё, не выходя из дома.
— Знаете, я много думал, пока находился в больнице, — сказал он наконец.
Чернышёв поощрил:
— Если это связано с нашей терапией, расскажите.
Горин глотнул коньяка.
— Я получил то, что хотел.
— Рад это слышать.
— Хочу продолжить наши сеансы. Однако с одним условием.
Чернышёв удивлённо вскинул брови.
— Слушаю вас внимательно, Александр.
— Мне хочется всё повторить. Только на этот раз, чтобы вы ввели в настройки для меня чувство страха.
Чернышёв откинулся в кресле и вперил в собеседника вопросительный взгляд.
— Я вас не понимаю. Вы же хотели себе доказать, что вы — человек. Но теперь-то что? Неужели захотели снова стать бездушным ботом?
Горин покачал головой.
— Как раз об этом я и думал. Я познал страх. Но теперь хочу через него перешагнуть. Так что сначала нужно привыкнуть — тогда будет легче забыть про него.
Чернышёв хмыкнул.
— Ладно, мы можем пожертвовать правилами. Но зачем это вам?
«Хотя какая, в сущности, разница, — мелькнула у него мысль, — лишь бы деньги платил».
Горин залпом допил коньяк и теперь смаковал послевкусие.
— Мне есть, что терять. И я не отношу себя к верующим. Но я считаю, что человек, в полном смысле слова, должен не только осознавать страх смерти, но и — осознав, перестать бояться. Первый этап я прошёл. Теперь — следующий шаг. Я хочу — преодолеть свои лимиты. Понимаете?
— Что ж, думаю, мы договоримся, — кивнул Чернышёв. — Ещё коньяка?
Он подумал, что за это дополнение к терапии счёт можно выставить больший, чем обычно. В конце концов, становление человеком это тоже товар. Надо продать его подороже.
Сергей Хортин
ПОДАРИ МНЕ НЕМНОГО СЧАСТЬЯ
Институт человека
Они добрались до берега озера уже поздно, на закате. Усталый кроссовер проломился сквозь последнюю стену высокой сухой травы, покатился по цветным камням вдоль линии на границе воды и песка и остановился, лишнюю секунду пожужжав затухающим сердцем водородного двигателя.
Элли выскочила из машины первой, подбежала к воде, присела, окунув в прозрачное, отражающее небо зеркало маленькие ладони. Ник смотрел на неё, не спеша выходить из машины. Отдал бортовому компьютеру последние указания — не хотелось бы, чтобы, как в прошлый раз, кроссовер оказался утром с наполовину разряженными топливными аккумуляторами из-за недоработок программного обеспечения… Вышел, выгрузил припасы.
Машина сама запустила двигатель, сама, очень аккуратно, на крошечном пятачке пляжа, развернулась и покатила за холм, с глаз долой. Спряталась, чтобы не портить своим ультраурбанистичным видом хозяевам ощущение единства с дикой природой.
Ник поставил двухместную палатку за минуту, ещё пять минут ушли на обустройство лагеря. Топливо для костра тоже нашлось быстро, совсем рядом ветром навалило сухостоя, и скоро он уже сидел на складном стуле, подбрасывая в пламя сухие сучья, всё поглядывая на Элли.
Девушка оделась по-походному, в красивую куртку в стиле милитари, в джинсы. Она сидела сейчас полу-боком к нему, волосы были распущены рыжей волной, и лишь синий кабель нейроинтерфейса, проглядывающий сквозь прядь у виска, напоминал о том, что где-то там, в сотне километров к востоку, остался большой город. Элли бросала камешки, и они, отскакивая по нескольку раз от водной поверхности, на очередном ударе всё же тонули, а в стороны от каждой точки касания разбегались аккуратные, ровные круги, накладывались друг на друга, доходили, уже ослабшие, до берега, натыкались на гальку и, ударившись о неё, окончательно гасли.
Ник наблюдал за этой забавой, наблюдал с удовольствием. Подумал о том, что в кругах, в этом постепенно гаснущем движении в стороны спрятана какая-то естественная гармония, то, что не так просто по-настоящему понять разумом, измерить логикой. Он её как будто чувствовал сейчас, в эти секунды. Некую цельность.
Ощущение взаимосвязанности, предназначения…
Неожиданно, на очередном касании брошенного камня весь окружающий мир покачнулся, слегка расплылся. Он чётко видел лишь расходящиеся круги, их математическую завершённость. Схематичность. Жёсткую взаимосвязанную систему в наборе расширяющихся согласно формуле геометрических фигур. Отчего-то показалось, что вода в озере сменила цвет, стала серой. Он моргнул, и цвет, как и реальность мира, вернулись.