— Так-так-так, — почти пропел Балль, снова надевая очки и разглядывая поверженных роботов. — 844-й, 213-й и 1446-й. Та же компания.
— Вы их знаете? — спросил Эдуард, тараща глаза на неподвижно лежащих роботов.
— Ещё бы не знать! Они уже попадались на этом деле. Бутлегеры со стажем.
— Бутлегеры?
— В былые времена так звали тех, кто занимался незаконным оборотом спиртного. Старое словечко. Ну что ж. Допрыгались, ребята. До перепрошивки.
— Так они живы?
— Конечно, — ответил стрелявший СБушник, всё ещё держа в руках свою «пушку» — Заряды парализующие.
— А я уж было подумал.
— Убивать их незачем. Пускай компания сама с ними разбирается. — Балль наклонился за упавшей ношей. Загадочный белый предмет, с которым робот не хотел расставаться до последнего, оказался большой пластиковой канистрой.
— Это и есть. алкоголь?
— Если можно так выразиться, — проговорил Балль, осматривая канистру. — Для роботов — да. Достаточно небольшого количества в систему циркуляции охлаждающей ядра процессоров жидкости, и они совершенно съезжают с катушек. Попросту коротит мозги. Роботехники называют это гидро-абстинентным синдромом. По аналогии с человеческим — алкогольным. Многим роботам это нравится, а у многих прямо-таки тяга к этому состоянию — и впрямь как алкоголизм. Пресекаем, как можем. Поэтому-то в административном корпусе нет ни единого робота. Там, где работают и живут люди, им не место. Иначе начнут таскать.
Эдуард захлопал глазами.
— Простите, я не совсем понимаю. Что таскать? Выпивку?
Стоящие вокруг СБушники рассмеялись. Балль усмехнулся.
— Ну да, ты же у нас новичок. Нет, приятель, ни вина, ни водки они не употребляют, на кой чёрт они им сдались. Они тащатся от другого. Поэтому мы и ввели «сухой закон». Сухой — в самом прямом смысле этого слова. Не понимаешь?
Он поднял канистру, взболтнул её, после чего поставил на плоскую «спину» одного из валунов.
— Вот этого хватит, чтобы довести до состояния отключки почти полторы сотни механических работяг — десять литров чистейшей родниковой воды…
Геннадий ТИЩЕНКО
Эйнштейн, женщины и Гольфстрим
Техника — молодёжи // № 18’2022 (1097)
— Где я нахожусь? — спросил Эйнштейн.
— В Москве, столице России, — ответил я.
— То есть в Советском Союзе?
— Советского Союза больше нет, — взвешивая каждое слово, ответил я. — Распался в 1991 году.
— Нечто подобное я предполагал, — сказал Эйнштейн. — И какой у вас сейчас год?
— Две тысячи пятидесятый.
— Вы меня… воскресили? — после недолгого молчания спросил Эйнштейн.
— Ну, можно сказать и так, — я подумал и добавил, — точнее не вас, а ваш интеллект.
— Кибернетика и всё такое прочее? — спросил Эйнштейн, внимательно рассматривая свои руки.
— Плюс генетика, биохимия. — я подумал и добавил, — ну и совокупность многих других наук.
— Я умер в 1955 году? — спросил Эйнштейн.
— Умерло ваше физическое тело, — уточнил я. — Мы восстановили ваше сознание. Точнее, не восстановили, а синтезировали заново, используя всю имевшуюся у нас информацию.
— Понятно, — Эйнштейн встал и, подойдя к зеркалу, внимательно осмотрел своё отражение. — Могли ведь, наверное, и ещё омолодить, — он обернулся и иронично взглянул на меня.
— Могли, — согласился я. — Какой возраст вы хотели бы иметь?
— Это не главное, — Эйнштейн подошёл к столу и взял с него трубку, набитую ароматным табаком. — Странно, — сказал он, — совершенно не хочется курить.
— Вот и замечательно, — я с облегчением вздохнул.
— А Маргарита? — помолчав, спросил Эйнштейн.
— Вы имеете в виду жену скульптора Конёнкова?
— Разумеется, — Эйнштейн делал вид, что внимательно разглядывает трубку.
— Она умерла в 1980 году.
— А её вы. — Эйнштейн с надеждой взглянул на меня.
— Да, конечно, — я поднялся со своего места. — Пойдёмте.
Увидев Маргариту, Эйнштейн застыл, поражённый её внешним видом. Ведь её сознанием мы наделили двадцатилетнюю девушку. Такой Маргарита Воронцова была, когда ей оказывали знаки внимания Александр Блок и Фёдор Шаляпин, чей сын Борис в то время настойчиво ухаживал за юной чаровницей. Да и Сергей Рахманинов незадолго до революций 1917 года «потерял из-за неё голову». Маргарита Воронцова стала Конёнковой позднее, в 1922 году, после шестилетнего гражданского брака со знаменитым скульптором. И это, несмотря на возражения её родителей, не понимавших, как их дочь могла влюбиться в человека, бывшего на 22 года старше её.