Я шагал по хрустящим жёлтым листьям, подставлял лицо октябрьскому солнцу и всё пытался понять, чего я вообще вожусь с Гавром. Универ — в прошлом, дорожки наши разошлись. От стыда за то, что мы с ним поступали по-свински, держали за шута и постоянно разыгрывали? А, может, я цеплялся за него как за последний артефакт ушедшей молодости?..
Подъезд Гавра выглядел иначе — чище и светлее, пахло свежестью. Все кнопки в лифте были на местах, на стенах ни следа от маркера. Я долго жал на звонок — глазок не моргал, мне не открывали. Взялся за ручку, повернул — дверь со скрипом распахнулась.
Три пары начищенных оксфордов стояли у порога. Гавр ушёл босиком?..
Журналов в комнате не было. Вокруг огромного стола валялись бумажные обрезки, похожие на выщипанные перья птиц, а на столе. На столе громоздился лист ватмана, и на нём в виде извивающейся угловатой змейки тянулось длинное предложение из множества кусочков слов. Как будто маньяк или похититель вырезал и склеил из газетных заголовков тайное послание.
Я узнал эти кусочки — здесь поработал не маньяк, а решивший загадку Гавришкевич с помощью Варшавского, Спинозы, бог знает кого ещё. Таинственные прямоугольники со словами из жутких прогнозов, получается, следовало вырезать и собрать в правильном порядке.
В послании писали о предназначении, судьбе и доме. А ещё там был адрес сгоревшей заброшки, по которому я ездил две недели назад.
В углу стола валялась обложкой вверх раскрытая чёрная книга. В животе у меня всё сжалось в колючий угловатый ком, но я тут же сообразил, что это без обидный том Большой советской энциклопедии. На корешке белело «20».
Я аккуратно поднял книгу, перевернул — она лежала открытой на странице 531. На рисунке громоздились встроенные друг в друга геометрические объекты — вписанная в куб сфера с тетраэдром внутри. Подпись под картинкой гласила: «Модель Солнечной системы Кеплера».
Я сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну. Бетономешалка БСЭ-И2-Т20-531…
БСЭ.
И2 — издание второе. Том 20, номер страницы. Из кусочков прогнозов на пятилетки ужаса Гавр собрал инструкцию и получил адрес. По адресу его ждала вторая часть подсказки…
По подоконнику робко зашуршал дождь, я посмотрел в окно — улица казалась чистой и игрушечно аккуратной. Я сел на корточки, заглянул под стол и понял что стряслось с журналами. Они были там, соединённые системой бумажных креплений в жуткое подобие оригами. Я подумал, что это огромный ком, но, присмотревшись, сообразил, что это объёмная копия рисунка из энциклопедии. В голове не укладывалось, как Гавр собрал такое из журналов.
Я с трудом вытащил это на свет. В центре конструкции была ведущая, казалось, в никуда дыра шириной в человеческое тело. И воздух в ней звенел от электрического напряжения. Мои пальцы застыли в паре сантиметров и. в голове на секунду всё стало по-другому. Упорядоченно, правильно, по-чужому.
Отдёрнул руку и ощутил, как взмокла от ледяного пота спина и свело пломбирно зубы.
Я выбежал из квартиры, спустился, пронёсся мимо своей машины и нервно пошёл, расшвыривая ногами мокрые жёлтые листья.
Волосы мазнуло порывом ветра, и я вспомнил как правильно-неправильно стало у меня в голове из-за лаза в жутком оригами. Подумалось, что все эти загадки могли бы быть инструкцией для спящего агента, который сам пока ещё не знал, что он агент. А потом, оценив абсурдность этих мыслей — Гавришкевич и агент! — я с облегчением засмеялся и зашагал обратно к машине.
Прошло три месяца, Гавришкевич не объявился. Его и не искали, по крайней мере ко мне никто не обращался. Я убеждал себя, что всё это в его стиле. Он точно так слинял в студенческие годы с турпохода — не выдержал подколок, таинственно форсировал реку, оставил нас в неведении. Вот опять.
А жизнь налаживалась. Не только на работе и в личных мелочах, но в целом. В городе, потом в стране и мире стало правильнее и нормальнее, а меня повысили до корпоративных клиентов. Мы с женой читали новости и ликовали. Её мать называла это «спокойствием курятника», но чего она, старуха, понимала.
…Мне грезилась чуть мультяшная картина: Гавр уходит через тоннель из журналов с фантастикой в светлый и правильный мир. Прямо метафора того, как люди раньше представляли путь в счастливое будущее. Как-то мне даже в голову пришло, что, может, Гавришкевич вообще мифологический герой — утащил в родной мир нашу судьбу, а нам — как ящерица хвост — отбросил судьбу мира своего. Если так, то что ж, порядок и спокойствие мне по душе, пусть живут в нашем хаосе.