Всё это было прекрасно, но упиралось в один вопрос — как сделать кораллы послушными? Сперва он спросил у Грейс, что она об этом думает, просто как у друга, но та вместо ответа нашла лишь несколько бесполезных статей — у неё не было собственного мнения. И это расстроило мечтателя даже больше, чем невозможность его проекта. Ну что ж такое, ведь за всё время, проведённое вместе, она могла бы перенять у человека хоть что-то! Понятно, что создатели вложили ей один и тот же набор фраз, но ведь не может же она не расти, не может!
Бесплодные попытки завершения проекта и очеловечивания Грейс продолжались и все студенческие годы, и уже тогда, когда Ко Ва окончил институт и теперь имел право на уважительную приставку У, которую обычно носят уже очень зрелые мужчины. Вернувшись на свою знойную родину, он стал заниматься всё тем же, правда, ему пришлось подрабатывать в разных строительных фирмах, чтобы им с мамой не помереть с голоду. Удержаться где-нибудь подолгу почему-то никак не получалось. Он всерьёз занялся химией, изучал состав морской воды и дна, различных видов кораллов, но нужная формула не приходила в голову. Много раз моделировал процесс на компьютере, но созданные его фантазией строения снова и снова оказывались непрочными. И его единственный друг всё так же ходил по кругу.
— Привет, Грейс!
— Да, дорогая?
— Грейс, я мужчина, ты можешь это запомнить?
— Могу. Кто ваш любимый писатель?
— Льюис Кэрролл, — он уже начинает закипать. — Не ищи.
— Вы любите фэнтези?
— Грейс, ты всё тут же забываешь.
— Неправда, я всегда тренирую память… Кто ваш любимый писатель?
Но больше всего его расстраивало, когда он называл её своей сестрёнкой, а она отвечала:
— Нет, я бот, у меня нет родных.
Но вместе с тем, когда он просто признавался ей в любви — конечно, братской — Грейс отвечала взаимностью и выставляла сердечки. Вот и пойми её.
Иногда однообразие его жизни нарушали визиты кузена Маун Фе Се. Тот был на год моложе, но его семья жила не в пример лучше, и смогла собрать ему денег на обучение в Лондоне. Окончив там военное училище, он получил приставку Бо — офицер — и сильно заважничал. Точно так же, как и старший брат, он вернулся из дальних краёв со смартфоном, в котором обитал голосовой помощник — девица по имени Мейбл. Ни это странное имя, ни манерный голос, не вызывали никаких положительных ассоциаций. К тому же, она говорила только по-английски. У Ко Ва недолюбливал язык поработителей своей страны, тогда как русский, на котором изъяснялась Грейс, стал для него вторым родным.
Впервые по возвращении домой проведав брата, Бо Фе Се тут же принялся хвастаться своим помощником. Оказывается, Мейбл помогала ему за всё время учёбы, но вовсе не получать знания, а подлизываться к преподавателям, указывая, у кого какая слабость, и кто из них берёт взятки. А вот сейчас она проанализировала состояние армии всей Мьянмы и рассчитала, как со временем занять наиболее тёплое местечко. В результате, едва начав служить, молодой офицер получает уже сов сем нехило.
— А у тебя что за помощник? — спросил он под конец. — Что-то я не вижу особых достижений.
— У меня. — вздохнул У Ко Ва. — У меня просто друг.
— Друг! Друг! — расхохотался кузен. — Я и вижу, как он тебе удружил. И рис-то у тебя без кари, и чай-то у тебя без молока. Свинину в тесте и то себе не позволяешь. Ты, как будто, и не покидал монастыря!
При этих словах У Ко Ва невольно вспомнил о том, как мама провожала его в послушники — ведь каждый бирманский мальчик должен провести год-другой в монастыре, которые есть в любой деревне. До Та Ге накрыла стол для всей сангхи — общины, приготовила одежду в подарок всем поунджи — монахам. Она очень гордилась в ту пору, что её сын дорос до этого события. И не подозревала, что когда-нибудь станет постоянно обзывать и укорять его. Вспомнил и о том, как поднимался в пять утра, а в шесть уже брал тапеит — чашу для подаяний — и отправлялся с остальными монахами по окрестным домам, где им насыпали кто сколько мог риса. Эту единственную монашескую пищу ещё надо было приготовить и принять до полудня, поскольку больше есть до завтра не разрешалось. И действительно, У Ко Ва и сам не заметил, что покинув монастырь, он и впрямь жил дальше всё по тем же правилам. Ну, разве что, покупал рис за свои скудные кьяты, питался, когда получалось, и теперь сам каждый день отсыпал подаяние для поунджи — ведь иначе нельзя. И даже мама не попрекала за такой образ жизни, поскольку ей самой требовалось совсем немного, а ворчала она лишь из-за его мыслей о людском благе. Он же был настолько поглощён своей мечтой и воспитанием Грейс, что не замечал ничего кругом. Это вот кузен привык к роскоши в своём Лондоне.