— А вы знаете, что на Земле когда-то водились гигантские стрекозы и муравьи? — спросил Октай-муаллим. — А диплодоки и прочие динозавры, не говоря уже о трёхметровых приматах, в наши дни были бы раздавлены собственным весом! Судя по всему, масса Земли с тех пор значительно увеличилась. И гравитационное поле, естественно, тоже.
— А как вы относитесь к теории палеоконтактов? — неожиданно спросил психиатра Олег. — Я понимаю, что в среде серьёзных людей об этом не принято говорить, но ведь есть факты, говорящие о том, что пришельцы в разные исторические эпохи посещали Землю.
— Увы, эти так называемые свидетельства, можно трактовать по-разному. Вплоть до наличия в древности высокоразвитых цивилизаций на нашей планете, — задумчиво проговорил психиатр. — Но дело в том, что в организмах людей много элементов, редко встречающихся на Земле, таких как молибден, хром и ванадий. Возможно, это говорит о наличии в нас инопланетных примесей.
— Или взять, к примеру, того же бога американских индейцев Верокоча, подарившего людям пшеницу, — с энтузиазмом продолжил Олег. — Или Небесных гениев древнего Китая, не говоря уже об уникальных знаниях древних о прецессии земной оси или их удивительно точных календарях…
— Всё это, за исключением наличия в наших организмах молибдена, ванадия и прочих редких на Земле элементов, можно объяснить популярной в конце XIX и первой половине XX веков теорией циклических цивилизаций, — предположил Октай-муаллим. — Однако даже я, далёкий от астрономии человек, знаю, что в нашей галактике приблизительно четыреста миллиардов звёзд. Среди них немало похожих на наше Солнце. И вы думаете, что на миллионах планет, вращающихся вокруг этих звёзд, по неведомым нам причинам, эволюция жизни так и не породила Разума?!
— Действительно, число подобных Земле планет, даже по самым пессимистическим оценкам, только в нашей Галактике исчисляется сотнями тысяч, — согласился Олег. — И пусть не на каждой из этих планет имеется жизнь подобная нашей, и пусть не везде она эволюционировала до высшей, то есть разумной формы. Всё равно цивилизаций в нашей Галактике — тысячи!
— Причём мы говорим, только о формах жизни нашего типа, — с улыбкой продолжил психиатр. — То есть об углеродной, белковой, а не какой-нибудь кремниевой, или плазменной! Действительно нельзя исключить того, что наша цивилизация находится, так сказать «под колпаком» и изучается представителями цивилизаций, обогнавших нас в развитии на тысячи и миллионы лет?
— И не только изучается, но и корректируется! — заметил Олег. — Иногда я даже думаю, что эти высшие существа Вселенной производят с нами своего рода эксперименты! Возможно, таким образом они изучают варианты развития цивилизаций и способы, позволяющие избегать подобных кризисов. Но для этого ведь необходимо довести цивилизацию до подобного кризиса!
— Давайте-ка остановимся на этом, — остудил Олега Октай-муаллим. — Вы знаете, пообщавшись с вами, я чувствую, что и сам начинаю потихоньку сходить с ума от пространственных и временных масштабов затронутых тем.
Андрей ЕВСЕЕНКО
Маленький мир
Техника — молодёжи // № 2’2023 (1099)
Рис. Геннадия ТИЩЕНКО
— Деда, смотри! Вот эта яркая звезда называется Юпитер. И это вовсе даже и не звезда, а самая большая из планет нашей Солнечной системы. А вот это, — мальчик провёл рукой вдоль ночного неба от горизонта до горизонта, — Млечный Путь. Наша галактика. Красиво, правда? А вот там, смотри, Большая Медведица…
Старик, к которому он обращался, подслеповато щурясь, вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть хоть что-то из того, что показывал ему внук. Но не видел почти ничего. И, чтобы не расстраивать малыша, просто тыкал пальцем «куда-то туда» и переспрашивал с важным видом:
— Так как ты, говоришь, называется эта звезда?
Внук отвечал. Дед слушал и спрашивал. И внук отвечал ему снова. Подбирал простые слова, старался, чтобы было понятно. Дед кивал головой. Говорил: «Ясно… Угу…», и опять о чём-то спрашивал невпопад.
Звук их голосов, покачиваясь на волнах тишины, поднимался в бездонное небо. И терялся там, затихая, среди миллионов так и не увиденных стариком звёзд.
— Вставай, соня, пора завтракать!
— Но, деда, дай ещё поспать чуть-чуть.
— Никаких тебе «чуть-чуть»! Давай, поднимайся!
Дед не был суровым. И внук это знал. И не понимал для чего он иногда хочет казаться строгим. Но подыгрывал ему и, чтобы не расстраивать, становился в такие моменты послушно-покладистым.