— Психолог должен проникнуть в душу собеседника… Кажется, я понимаю, как вы здесь себя чувствуете.
— Благодарю. Мне очень тяжело. Не знаю, существенно ли это, но однажды меня уже изучал психолог.
— Вас подвергали психоанализу?
— Да, когда мне было шесть или семь лет… Халдан рассказал случай с цветами на окне.
— Это проливает свет на историю с микрофоном. Меня она беспокоила гораздо больше, чем ваша связь с Хиликс. Что касается девушки, то я вас прекрасно понимаю. Она очень мила. Выражаясь студенческим жаргоном — «легкий шприц».
Халдану, специально не изучавшему студенческий жаргон, комплимент Глэндиса показался сомнительным, но в замечании психолога его привлекло нечто иное. Флексон сообщил, что девушку не будут допрашивать.
— Вы виделись с Хиликс?
— Да. Я в присяжных первый раз и имел глупость пойти к ней, даже не поинтересовавшись, разрешено ли это. Она не сказала ничего, что могло бы повредить вам. Все время болтала о Фрейде, а я слушал развесив уши. Очень начитанная девушка. Знает больше его работ, чем я. Призналась, что черпает утешение в стихах Элизабет Браунинг. Повествование о бедах другой женщины действует на нее успокаивающе.
Халдан встрепенулся, услышав эту предназначенную ему весточку от Хиликс. Все, что девушка хотела сказать, содержалось в сонете «Как я люблю тебя» — это было ее наследство.
Он неожиданно почувствовал симпатию к не подозревающему о своей роли посланнику, который совсем разошелся:
— Откровенно говоря, полное облагораживание инстинктов — вещь невозможная. Когда мне было семнадцать, я испытывал странное, но тем не менее сильное влечение к забавно лепечущей разный вздор девушке. Ее называли Лола Пратт. Она повсюду таскала на руках китайского шпица. Никогда его не забуду. Флорит — так она его называла. Эта маленькая бестия меня укусила. Вы думаете, я ее пнул? Ничего подобного. Напротив, я даже научился дурацкому детскому лепету девчонки. Вы можете представить себе вашу Хиликс, лепечущей разный вздор?
— Хиликс — прекрасная девушка, но я до самых похорон не думал о ней, как о женщине.
— Неужели? — Глэндис скептически улыбнулся. — Если это правда, вас надо подвергнуть психоанализу.
— Ну, во всяком случае, не до такой степени, чтобы рисковать деклассацией.
— Вы знаете, — начал психолог, — иногда я задумываюсь, не слишком ли сурово наказание за преступления, подобные вашему. Общество могло бы установить опеку над ребенком, воспитать его, а родителей лишить права создать семью. Надо предоставить карапузу шанс. Может, у него выявятся неплохие задатки специалиста.
— Ваша идея не лишена смысла, — живо подхватил Халдан. — Почему бы просто не лишить родителей прав и не посмотреть, что выйдет из ребенка? Рождение индивидуума с конкретными психофизическими данными путем подборки партнеров с математической точки зрения невозможно, поскольку набор хромосом в одной оплодотворенной яйцеклетке может дать сто миллионов комбинаций.
— Возможно, вы правы, — согласился Глэндис, — Но у генетиков своя точка зрения на этот вопрос. Взгляните на старых Джуксов и Калликэков, на ныне здравствующих Мобил Блек. Наконец, взгляните на скаковых лошадей.
— Исключая внешнее сходство, некоторые черты могут формироваться не наследственностью, а негативным воздействием ближайшего окружения. Культура является немаловажным фактором. Возможно, величайший гений математики в данную минуту толкает тележку.
Глэндис хлопнул себя по коленке, выразив этим жестом полное удовлетворение.
— Вы совершенно правы. Мы недооцениваем влияние среды! Это вина Фрейда! Вот если бы мы послушались Павлова… Вы знаете, почему сторонники теории о влиянии среды на личность не имели никаких шансов? Потому что, когда грабители-магнаты пришли к власти, они отнесли генетику к области биологии и отдали генетиков в ведение Министерства Социологии. Если бы генетики подчинялись Министерству Психологии, все было бы по-другому.
— Лучше оставим эту проблему, — предостерег его Халдан. — Кто-нибудь может счесть ваши слова за критику государственной политики.
— Наш разговор сугубо конфиденциальный, — беспечно отмахнулся Глэндис, — а все государственные функции выполняет Министерство Социологии.
— Судя по вашим словам, вы недолюбливаете социологов?
— Как личности, они мне даже импонируют. Со многими я даже дружу. Но по классификации Крафта и Стэнфорда их группа стоит очень низко, всего на два места выше нашей, а мы стоим на пятом месте снизу.