Когда мой дисколет приблизился к горам, я увидел: в величественном ущелье, из которого некогда вытекала река, возвышались еще два изваяния - каждое высотой около трехсот метров. Мужи в ниспадающих одеяньях, блистающих звездно-фиолетовым сияньем. Их головы были увенчаны тускло-серебристыми коронами, унизанными самоцветами. Как дворцы индийских магараджей. Одна рука у каждого исполина была выброшена вперед и вверх, как в приветствии, а другая - прижимала к губам музыкальный инструмент - подобие спиралевидной длинной трубы, горевшей на солнце золотом. Лица их были прекрасны и одухотворены, светло-русые прямые волосы стекали до плеч, глаза полузакрыты. "Так могут выглядеть одни лишь боги", подумалось, помнится, мне. Я рассматривал эти лица, подлетая к ним близко, буквально на несколько метров, и не мог отделаться все от того же ощущения: не камень, а живая плоть. Отсюда, с высоты, фигурки шествующих людей и животных были, конечно, плохо видны. Я приник к окулярам дальноскопа - и увидел... -Данилевский закрыл глаза и минуту молчал. Молчала и Екатерина. - Я увидел: между ступнями богов зиял бездонный провал. Уходящий в бездны Аделаиды. И в него, как бы не замечая беды, с блаженными улыбками устремлялись переселенцы: из жизни - в смерть. Тысячи и тысячи из них уже летели вниз... Хотя нет, не летели - застыли в падении, как мотыльки в янтаре...
Я и до той поры встречался, конечно, с инопланетянами, все происходило чинно, церемонно, как на дипломатическом рауте. А тут меня обуял вдруг ужас. Я вернулся в звездолет и почти месяц просматривал отснятые видеоматериалы, пытаясь проникнуть в тайну. А когда решился вернуться в роковое ущелье - изумился вконец. Великаны открыли глаза! А трубы повернули в другую сторону - примерно на 120 градусов. Да и внизу были уже другие несчастные: прежние ехали в повозках, запряженных лошадьми и волами, а эти сидели на слонах... Окаменело-живой мир. Странный и непостижимый.
Однако чудеса Аделаиды еще не закончились. Перелетев на другой континент, я и там повстречал невообразимое. Если ты бывала в Греции или в Италии, то помнишь, вероятно, римские амфитеатры, с аренами для гладиаторских боев. Такие амфитеатры обычно вырубались в целой скале. И я увидел подобное сооружение - но в поперечнике километров шесть. На его каменных ступенях восседали неподвижные каменно-живые боги, увенчанные еще более роскошными коронами и облаченные в разноцветные тоги. А внизу, на арене, уже подошла к роковому исходу битва двух каменных воинств, во всем подобных земным: ратники, что были вооружены короткими мечами и щитами, окончательно одолели сражавшихся трезубцами и сетями. И сотни, тысячи мертвых валялись на залитых каменной кровью плитах, и победители приставили к груди поверженных свои мечи, глядя на одутловатое лицо предводителя богов в пурпурной тоге и высокой короне, с семиконечной звездой, между тем как предводитель уже выбросил вперед дряблую ладонь с оттопыренным большим пальцем, и в следующий миг все ристалище должно было узнать, что предопределено богами: жизнь или смерть.
Только через три недели палец оказался опущенным вниз: пусть проигравший плачет.
- И ты все эти ужасы заснял? - спросила Екатерина.
- Конечно. Хотя бы потому заснял, что к этому времени - я говорю об опущенном вниз пальце - твердо решил вернуться на Землю. Ибо понял: нигде во Вселенной не укроешься от зла. Добро и зло равномерно распределены в межзвездном пространстве. Дьявол везде противоборствует Космотворцу, и никто не застрахован от вторжения в его судьбу сатанинских сил - будь то человек, животное, растение... Я хотел озадачить землян запечатленными ужасами, созвать Всеземной Совет, дабы всесторонне осмыслить феномен Аделаиды. Но на подлете к Солнечной системе вдруг засомневался: а не поставит ли под угрозу такая информация само существование нашей цивилизации?
- Но почему, Алан? Почему?
- Земляне все равно отрядили бы экспедицию на Аделаиду. Пусть не сразу, пусть через несколько десятилетий или столетий. А может, и тотчас, но тайно. Любопытство рода людского неистребимо, поверь. И поверь также, что наших правителей не смутило бы даже то, что по следу экспедиции землян к нам могли нагрянуть каменно-живые боги. А нагрянув к нам, кто им, хроноповелителям, мешает сотворить здесь то же, что на Аделаиде? Или кое-что похлеще... Потому-то, взвесив обстоятельства, я уничтожил на "Свароге" информацию о полете в туманность Орион. А все видеосвидетельства спрятал на одной из попутных безымянных планет. И поверь, таких планет слишком много во Внеземье, чтобы кто-то без меня отыскал тайник... Хочешь, сегодня ночью я покажу тебе в планетариуме туманность Орион?
- Молчи! - Екатерина приложила палец к его губам. - Можно ли быть уверенным, что здесь каждый коттедж не прослушивается?.. Все же колония особо опасных... - Она не договорила.
- Какое это имеет значение, прослушивают или нет,сказал устало Данилевский. - Моя туманность Орион - такая же условная, как условно в ней лицо спящего циклопа. Только я один знаю, где на звездном атласе Аделаида.
- Любимый, ты не прав.
- В чем?
- Доверься моему женскому чутью: твой рассказ должен стать достоянием... нет, не Всеземного Совета, слишком много будет кривотолков. Достоянием Сената Планетарной Безопасности.
- Не верю сенатским краснобаям.
- Среди них есть очень даже приличные люди, Алан, - сказала она и добавила: - Не обвиняй меня в предательстве, но будь я Беатриса и владей информацией об Аделаиде, не раздумывая ознакомила бы с нею Сенат и порекомендовала вернуть тебя на Землю. Будь я - Беатриса.
Я, Беатриса, в 12.23 получила известие, что грузовой крейсер с Земли прибудет завтра поутру. Отдав необходимые команды биотам, я поднялась на Дозорную Вышку. Дежурные следили за приборами. Традесканции, первоцветы и тюльпаны бурно цвели. Летучие мыши спали в затемненной полусфере, вниз головой, зацепившись лапками за деревянные прутья. С высоты я окинула взглядом кратер. Серебристо-голубые генераторы на его гребне образовывали подобие исполинской короны.
Я присела перед дальноскопом. На восточном внешнем склоне, метрах в трехстах от гребня, Екатерина с Аланом лежали на цветастом покрывале в зарослях кустарника и смотрели в небо.
- Алан, - говорила она, - я готова полететь на Землю и открыть Сенату все, что ты пожелаешь мне доверить.
- Я должен поразмыслить, - сказал Данилевский.
- Ты должен меня поцеловать.
Он потянулся к Екатерине, а я перевела тубус дальноскопа на западный склон.
- Беатриса, цветы начинают осыпаться, - доложил дежурный.Объявляем тревогу?
- Объявляйте пока что готовность номер два. На всякий случай. Почему-то мне кажется, что Урагана сегодня не будет...
- Готовность номер два объявлена.
Прошло тринадцать минут.
...На западном внешнем склоне сидел возле любимого озерка на раскладном стуле Дан Берсенев, заканчивая пейзаж. На зеленоватом дне сквозь толщу воды просвечивали раковины с лиловыми шипами на отростках.
И тут заметались летучие мыши под куполом.
- Объявить тревогу! - скомандовала я и включила цепь генераторов. Синеватый полупрозрачный колпак силового барьера накрыл колонию, кое-где выходя за гребень кратера. Даниил оказался, как всегда, под защитой, а Данилевский и Екатерина, которые вздремнули, обнявшись, по ту сторону, - в пятидесяти восьми метрах от спасительной стены. Их смерть была предопределена. У меня в запасе оставалось 19 секунд... 18... 17
- Беатриса, беда! Они погибнут! - закричал дежурный, указывая на большой круглый экран, где Алан и Екатерина маячили яркокрасной двойной звездой.
- Они не погибнут, - сказала я, уже сидя за пультом управления силовым полем. И за восемь секунд до вторжения Молекулярного Чудовища передвинула защитный колпак - так, чтобы спасти счастливых возлюбленных.