- Я чувствую, что у меня опять поднялось давление!
- В твоем возрасте тяжело предпринимать такие путешествия! - согласилась я, споро убирая со стола в коробки уже приготовленные нарезку и салаты.- С чего это ты вновь поднялась с места?!
- Твой брат надумал продать нашу квартиру, и купить отдельно двухкомнатную и однокомнатную! Он хочет, чтобы я умирала в одиночестве! И это после того, что я для него сделала...
- Мама, жить одной не так уж и плохо,- язвительно заметила я,- никто не мешает, везде чистота, не нужно расстраиваться из-за слов Леночки и страдать от шумных игр внуков!
- Вот и ты не жалеешь мать!
- Жалею, мама, очень жалею! Поэтому Алкиных друзей мы разместим в другом доме! Всё, чтобы ты только хорошо отдохнула!
- А разве музыка не будет мне мешать? - капризно осведомилась матушка.
- Нет, дорогая! Сейчас мы дадим тебе валерьянки, и ты будешь крепко спать!
Как говорится - старый, да малый! Что одного спать уложить, что другого достаточно сложно, а у меня времени было в обрез!
- Но если ты спать не хочешь, то, может, молодежь повеселится у нас дома? - коварно предложила я.
И родительница тут же сделала вид, что засыпает.
Груженная коробками и подносами я сделала несколько пробегов вверх и вниз по лестнице, а Алка, тем временем, с высунутым языком скоблила бабинюрино царство.
Надо сказать, что из своей четырехкомнатной квартиры Анна Никаноровна сделала прелюбопытное жилище. Спала она в маленькой спаленке. Вторая комната была завалена всякими нужными вещами, скопившимися за её почти вековую биографию. А вот в помещении, примыкающем к кухне, боевая подруга 2 конной армии поставила самогонный аппарат и превратила её в этакий бар, стены которого были завешаны полками, заставленными многочисленными бутылками с различными настойками, как для питья, так и для втирания.
Но самым интересным был все-таки зал. Большая комната была увешена большими портретами вождей революции - здесь был и Ленин, и Сталин, и уж, конечно, Буденный. На портрете бравого усатого командарма была сделана надпись: «Боевому товарищу Анне Шелест от командира!». Здесь же висели в рамочках выцветшие от времени и солнца грамоты, наградные листы, пожелтевшие фотографии, где молодая Анна Никаноровна в кожанке и платке то ехала на тракторе, то выступала с трибуны, то получала медаль. Комната была заставлена настоящей антикварной мебелью, наверное, в свое время экспроприированной у «врагов народа». Особенно был хорош пузатый комод черного дерева с эмалевыми украшениями на ящиках. На этом произведении искусства дореволюционных краснодеревщиков, стояло очень точное зеркало в потемневшей от времени резной золоченой раме, и красовалась приличных размеров гипсовая копия «Рабочего и колхозницы» Мухиной.
Телевизора принципиально не было. Анна Никаноровна пользовалась его отсутствием, чтобы по очереди обходить всех соседей во время просмотра любимых сериалов, и с ними живо обсуждать происходящее, бесконечно делясь мыслями о том, кто из главных героинь проститутка, а кто просто ходячее недоразумение.
Алка в детстве обожала бывать у бабы Нюры. У неё всегда как-то особенно пахло - хорошими старыми вещами, немного самогоном и немного ванилью, табаком, а ещё сушеными яблоками и гримом. В шифоньерках скрывались диковинные шляпки, панбархатные платья и давно вышедшие из моды туфли, плащи и пальто, которые дочь любила разглядывать.
Но сегодня ребенку было не до древностей - она обмахнула от пыли и почистила огромный шелковый абажур над круглым большим столом, отполировала ручки на комоде, помыла полы.
- Во,- следила за её судорожными поползновениями навести порядок довольная баба Нюра,- наконец-то, хоть жених заставил тебя помочь пенсионерке!
Анна Никаноровна принарядилась к приезду гостей, как будто это не к Алке, а к ней ехали сваты. Нацепила лучшее платье, приколола золотую брошь и повесила все свои ордена, а также подкрасила то, что осталось от губ яркой морковной помадой. В жидкие волосенки воткнула черепаховые гребни с блестящими камушками и пристроила на носу редко употребляемые очки.
- Хочу хорошо рассмотреть молодца, который решился жениться на нашей макаронине! - пояснила она.- Им вместе только на постаменте в парке стоять. Ей с мячом, а ему, наверное, с шестом! Иначе, как допрыгнуть, чтобы суженную поцеловать?
Но мы с Алкой так замотались, что не имели ни сил, ни желания огрызаться.
- Баба Нюра,- посоветовала вредной бабке дочь,- ты лучше в окно поглядывай. Как приедут - скажи, я на перехват выбегу!
- А на чем они приедут-то, на лошадях, что ли?
- На машине, баба Нюра, на машине!