«Как она сказала тогда обо мне? Последний пришел! Я - последний. Что она имела в виду? А вдруг она со всеми... Нет, бред, бред. Нельзя так думать! Она чистое существо».
Любаня во сне тихонько вздохнула и перевернулась на другой бок. Встрепанные светлые волосы некрасиво лежали на подушке.
«Как бы вшей не подцепить», - невольно подумал Осип и ужаснулся своему кощунству.
Он зажег лампу на столе и долго, неотрывно смотрел в окно. Возвращаться в постель он боялся. Он потянулся и взял газету, брезгливо отодвинув поеденный мышью хлеб. Лениво пробежал глазами заголовки, и тут его словно кипятком окатили. «В приморском селении Нарусь рыбакам удалось поймать поющую рыбу, ранее неизвестную науке». Поющую рыбу? Что за черт? Он лихорадочно принялся читать статью. Так и есть! Рыбаки заверяли журналиста, что выловленная рыба, по виду обычная сельдь, которую употребляют в засолку, оказавшись в их руках, начала издавать мелодичные звуки на манер собачьего вальса. Испугавшись, рыбаки бросили ее обратно в пучину, где она незамедлительно скрылась. На место вылова прибыл именитый профессор Взбучкин, который попытается раскрыть тайну поющей рыбы. Подробности последуют.
А ведь старый маразматик Пал Фомич предупреждал: все сбудется! Пожалуйста, морские гады запели. Но ведь газета вчерашняя. Он наверняка прочел статью и не преминул тиснуть эту рыбу в свою речь, чтобы потом сказать - глядите-ка, не соврал! Это просто наглая махинация, попытка одурачить его, Осипа. Может, и Любаню они к нему подослали? Мол, иди, обогрей, инспектор поостынет, добрее будет, наши салоны не станет шерстить.
Так и есть! Это заговор колдунов против него! Он знал, что тут дело нечисто! Осип с трудом подавил в себе желание разбудить Любаню и сказать, что раскусил ее, раскусил их всех. Что они не проведут его, что он устроит им веселую жизнь! Как он был слеп, как наивен! Такая страсть - неспроста. Чертова кукла!
Он с ненавистью взглянул в ее сторону, и тут она открыла глаза и улыбнулась ему. Все злые слова разом пропали из его головы. Он прошептал:
- Спи!
Но она уже вставала. Не стесняясь наготы, прошла к умывальнику, пригладила волосы его щеткой и бесшумно оделась. В ее движениях не было спешки. Она словно бы повторяла ежедневный ритуал. Осип оторопело смотрел на нее, не зная, что сказать и что сделать. Встрепенулся он только тогда, когда она уже была у двери.
- Постой! Останься! Ты что?
Она покачала головой и вышла. Осип боролся с желанием побежать за ней и вернуть назад, пусть даже силой. Но он стоял и стоял, как парализованный, разглядывая ручку двери и впервые с удивлением замечая, что она сделана в форме рыбы. Рыбы, широко открывшей рот. Что с ним? Он сходит с ума?
«Почему она ушла? - думал он. - Что я сделал не так? Прочитала мои мысли? Нет, невозможно! Наукой доказано, никакого мыслечтения нет и быть не может. Да и что такого особенного я думал? Любой бы на моем месте усомнился. Разве можно обвинять человека в его сомнениях? Она должна понять. Не может же все так кончиться!»
Он с опаской покосился на кровать и все же лег. Чуть слышный запах ее кожи и пота не давал ему уснуть. Голова плыла, в висках гудел набат. Как он теперь будет смотреть ей в глаза? Что скажет? Придет ли она к нему снова?
Он ворочался час или два и незаметно для себя уснул. Будильник поднял его на ноги в семь. Тепло выветрилось из комнаты, глаза неприятно слиплись и не желали открываться. Осип сел и опустил ноги в тапочки. Холодная, чуть влажная ткань неприятно касалась ступни. Все ему было мерзко, все раздражало. Он нехотя привел себя в порядок. Направился к столу, покосился на хлеб и решил, что по дороге купит у торговки пирожков. Близ управы с самого утра стояли незамерзающие лоточники с нехитрым товаром - мороженой и соленой рыбой, вяленой олениной, пирожками с мясом и луком, сушеными грибами. Обычно Осип пирожками брезговал, но сегодня чувствовал, что без этого никак. Ему хотелось завершить свое моральное падение. Пропадать, так с пирожками!
Он поискал глазами газету со статьей о рыбе и понял, что ее нигде не видно. Ее не было ни на столе, ни на подоконнике. Под столом тоже не было. Куда подевалась? Может, Любаня унесла? Но зачем ей газета, она же наверняка неграмотная! Для растопки взяла? Он четко помнил, как она натягивала рукавицы - с ней не было газеты! Получается, пропала - пропала бесследно.