Он очутился в знакомой квартире. Чистая, прибранная спальня, на кровати друг на друге громоздятся подушки мал мала меньше. Покрывала чисты, ослепительно белеют, как январский снег. А на полу - неуместная здесь, страшная лужа крови. Он посмотрел вбок и увидел на стуле голого профессора. Глаза его закатились, губы посинели. Он зажимал раненную руку и чуть слышно стонал.
- Потерпи, - жестко произнес женский голос. - Сейчас зашью или прижжем. Кровь остановится.
- Больно, - прошептал профессор. - Может, хлороформ?
- И где я тебе его найду? Это не уголь, чтоб им на каждом углу торговали! Правда, Софочка Копотская говорила, ее брат работает в аптеке и может достать морфий.
- Морфий! - чуть оживился профессор. - Это выход, Геля! Давай.
- Но ты помнишь, что мы должны оставаться в сознании? Иначе все было зря!
- Да, помню. Мы будем осторожны. О, морфий - это чудесно. Прошу, позвони Софочке. Умоляю. Я больше не выдержу.
- Да-да, а теперь, мой дорогой, стисни зубы. Я сделаю десять стежков.
На этом Осипа выбросило из видения, как будто невидимый великан дал ему пинка. Он очнулся, скорченный, возле ящика и посмотрел на часы. Десять минут беспамятства, как в прошлый раз. И теперь он уверился: супруги резали друг друга сами. Что за кошмар?! Какого черта они этим занимались?
Осип с трудом поднялся и побрел к выходу. Обморок вымотал его. Он едва дошел до сторожки, сдал ключи Игнату и привалился к забору. По лбу тек холодный пот. Началась мелкая, нудная дрожь. Скорее домой! Не надо было отпускать извозчика, где его теперь поймаешь? И вдруг перед Осипом сама собой очутилась телега с сеном. Неказистый мужичок, похожий на лешего, сказал:
- Садитесь, барин. Чай, устали?
- Устал, - подтвердил Осип и рухнул в сено. Оно пахло домом, летним теплом, курятником. Вот ведь, бывает же так, что везет! Как кстати появилась эта телега, стоило только захотеть! Осип смотрел в звездное небо, как никогда спокойный и довольный собой. Все печали отступили, тоска прошла. Остаться бы лежать в этом сене навсегда, дремать под баюкающий перестук копыт. Но вот движение прекратилось, телега встала напротив его подъезда. Осип порылся в кармане и отдал мужичку пятак. Тот хмыкнул и бросил его через плечо в сено. Осип вошел в подъезд, и тут его окатило ужасом: он ведь не сказал мужичку адрес! Как он нашел его дом?
Осип выскочил, но телеги уже и след простыл. На свежем снегу не было видно следов от полозьев! Кто его вез? Что это было? Ах, вот же след, просто блеклый и неглубокий, телега шла налегке. А адрес он, должно быть, сказал, просто забыл об этом. Уф, чуть сам не поверил в чертовщину! Все можно объяснить, имея голову на плечах. Заработался он с этими колдунами, чуть не спятил. И в видениях нет ничего странного. Был же такой ученый, которому приснился сон, как змея кусает себя за хвост, и он изобрел роторную машину! Вот и ему, Осипу, снится картина преступления. Он прирожденный следователь! Талант, самородок!
Успокоенный, он поднялся к себе и лег на кровать. Отогнал незванные мысли о Любане - ей нет места в его жизни. Надо отдаться работе, проявить себя в деле, и тогда его вернут в следственный отдел. Может, даже переведут обратно в Бург! Он ценный сотрудник, у него нюх на преступления. Он будет чрезвычайно полезен, заслужит награду и получит орден в петлицу. Его позовут на прием во дворец и император лично пожмет ему руку. Обнимет по-отечески и скажет на ухо громким шепотом - так, чтобы толстопузые придворные тоже слышали: «Пока такие, как вы, в строю, я спокоен за Родину!» А мать, глядя на это, расплачется от счастья, а потом еще месяц будет терзать всех соседок рассказами о том, что ее сын истинный гений, оплот отчизны и почти святой. От этих мыслей Осип опьянел и погрузился в здоровый, беспробудный сон.
Утром он встал бодрый, полный сил, готовый действовать и побеждать. До управы добежал трусцой, как завзятый физкультурник. И сразу отправился к Чечевицину, чтобы тот не уехал обыскивать профессорский кабинет без него. Но каково же было его разочарование, когда он узнал, что следователь сегодня не придет - слег с катаром легких! Дело передается Крупину, вреднейшему старикану, без особых причин возненавидевшему Осипа с первых дней его появления в управе.
Неудача подкосила Осипа. Силы разом покинули его, ушли, как вода из прохудившегося ведерка. Кончено и еще раз кончено, ему не вернуться к любимой работе! Он вечно будет пасти колдунов-прохиндеев и никогда не выбьется в люди. Будь что будет, он поедет к Чечевицину и попросит его написать официальную бумагу о подключении к расследованию в качестве эксперта. Он не может бросить дело на полпути.