Чечевицин жил недалеко от управы, в собственном, хоть и небольшом, доме. Его жена, женщина упитанная, с громовым голосом пустила Осипа в комнату, где утопал в перинах больной. Чечевицина не было видно, только мерно вздымалось ватное одеяло и время от времени раздавался чих.
- Андрей Андреевич, это я, - тихо сказал Осип.
- А? - удивленно произнес следователь, высовывая из-под одеяла красное, потное лицо. - Вы чего здесь? Уходите, заразитесь еще!
- Нет-нет, я крепкий, ко мне не липнет. Я пришел попросить вас об услуге. Напишите Крупину, чтоб он взял меня расследовать дело. Я серьезно продвинулся!
- Господь с вами, Осип Ильич, да на что вам? Никакого колдовства нет, бытовуха.
- Пусть так! Я заинтересован... мне надо. Напишете?
- Я-то напишу, но вы же Крупина знаете, он упрется. Ему хвосты не нужны. Ну же, не обижайтесь. Забудьте все, как ночной кошмар.
- Не забуду! - крикнул Осип, и насупленная жена Чечевицина тут же появилась на пороге комнаты.
- Все в порядке, моя ласточка! - заверил ее Чечевицин, и она нехотя скрылась в глубинах дома.
«Ну и ласточка! Да это целый пингвин! Упаси меня бог от такой», - подумал Осип в раздражении. Как же уговорить Чечевицина повлиять на Крупина?
- Я уверен, я просто убежден, что вашего брата убила именно его жена. А перед этим они уродовали друг друга. Осталось понять, зачем. Мне нужны его дневники, тогда все станет на свои места.
- Не отступитесь, да? Ладно, поезжайте к нему в кабинет без меня, допуск оформим задним числом. Но вы наживете большого врага. Крупин вам не простит.
- Да плевал я... - начал было Осип и осекся. - Эту проблему мы как-нибудь решим. Спасибо вам, Андрей Андреевич. Когда узнаю что-то, я тут же сообщу.
Кабинет профессора находился в Инском уездном институте имени Герцена. Осип беспрепятственно проник в здание. По коридорам прогуливались студенты, погруженные кто в книги, кто в собственные мысли. Профессора с важным видом фланировали между кабинетами. Кафедра словесности находилась в торце здания, а кабинет Чечевицина примыкал к ней. Осип несколько удивился тому, что его до сих пор никто не остановил и не поинтересовался, что он тут делает. Вот это бдительность! Заходи, кто хочет, бери, что нужно!
Парад беспечности продолжался: дверь кабинета не была заперта. Осип осторожно вошел. Тяжелые шторы наполовину закрывали окно, в комнате стоял тухловатый полумрак, в котором витала пыль. Шкафы вдоль стен ломились от книг, на столе кипой лежали бумаги. Осип принялся рыться в них, каждую секунду ожидая гневного окрика. Он проверил ящики, перевернул каждый лист. Времени читать записи не было. Он лишь пробегал глазами написанное, пытаясь понять, имеет ли оно отношение к делу. Наконец ему попалась рукопись с множеством карандашных пометок. Она называлась «О слиянии душ, или искусство истинной любви». Осип взял ее в руки и понял: «Это оно!» Можно было не искать дневник. Его здесь не было. Его вообще не было: Чечевицин его не вел. Он был рассеянный невротик, не способный собраться и делать что-то ежедневно. Осип вдруг увидел внутренним взором, как профессор сидит здесь, в кабинете, за собственным столом. Перед ним чистый лист, чернильница и промокательная бумага. Слова не идут, в голове пусто, и хочется только забыться, хочется его... «Чего? - подумал Осип, не понимая страстной тоски профессора. - Неужели морфия?»
Осип выглянул в коридор и ловко выскочил из кабинета. Он шел, озираясь, чувствуя себя вором. Вот приедет Крупин, перевернет в кабинете все вверх дном и ничего не найдет такого, что проливало бы свет на преступление. Ха! Поделом ему, старому перечнику! Не жаль ничуть.
Осип вернулся в управу, заперся с рукописью в своем кабинете и принялся читать. Слог был тяжелый, и местами начинался такой сумбур, что у Осипа сводило скулы. Но ничего, он одолеет! Он как-то раз за одну ночь перед экзаменом выучил Двенадцатое уложение, а уж оно-то поядреней будет!
Сказанное в трактате повергло Осипа в трепет. Автор, по всей видимости, сам профессор, рассуждал о странностях любви. Он писал, что истинная гармония между двумя индивидами возможна только при симбиозе, какой бывает у грибов с деревьями. То есть надо срастись с партнером не только духовно, но и физически (тут Осип покрылся красными пятнами, припомнив Любаню). Но как достичь не кратковременного, а длительного контакта? Профессор предлагал воспользоваться техникой индейцев чоко-пари, проживавших в густых лесах Амазонии. При вступлении в брак мужчина и женщина должны были отрезать друг другу мизинец и съесть на глазах у всего племени. После этого их души сливались и оставались единым целым даже после смерти.