Страшная догадка поразила Осипа. Профессор и его жена не просто занимались истязанием. Они ели друг друга! Отрезали кусок за куском и ... «Интересно, они употребляли в сыром виде или жарили?» - промелькнула дурацкая мысль. Осип постарался ее отогнать, но она так и лезла. А может, варили? Тьфу, что за черт!
Он сунул рукопись в портфель и поехал к Чечевицину. Его жена просверлила Осипа взглядом, всем своим видом показывая, что он зачастил и только зря будоражит больного.
- Андрей Андреевич, я разгадал загадку! - нетерпеливо сказал Осип, не дожидаясь, пока барахтающийся в одеяле следователь покажется на свет.
- Ну что там у тебя?
- Вы не поверите! Я нашел рукопись. Ваш брат и его жена заживо ели друг друга. Отрезали понемногу и, так сказать, употребляли. Начали колоть морфий, чтобы не было так больно. А потом что-то произошло, и профессор решил отступить. Тогда она его убила! Вколола смертельную дозу. Сначала ему, а потом себе.
- Что за дичь? Они разве дикари, чтобы есть человечину? Право слово, Осип Ильич, оставьте это дело Крупину. Он разберется.
- Нет, я знаю! Я все видел!
- Как-с?
- Да запросто! Закрыл глаза и увидел. Нет, не смотрите на меня так. Это не то, что вы подумали. Вот рукопись профессора. Прочитайте сами и убедитесь.
Чечевицин взял рукопись и повертел ее в руках.
- Ознакомлюсь, если вы настаиваете. Но я вас убедительно прошу свою версию никому не излагать. Я уж подумал, что у вас тоже началась горячка! Ступайте, отдохните. На вас лица нет!
- Есть на мне лицо! - закричал Осип в отчаянии. - Да послушайте же, все так и было! Почему вы мне не верите?
- Потому что вы навоображали себе невесть что! Фу, даже продумать противно. Уходите, прошу вас, мне нужен отдых.
И Осип покорился. Он шел в управу, как побитая собака. Зачем Чечевицин привлек его к расследованию, если не хотел знать правду? Неужели никто так и не прислушается к нему? С Крупиным говорить бесполезно, а другие... Ну, что другие? Подумают, что по Осипу желтый дом плачет, только и всего. Что же такое?! Боже, если ты есть, помоги!
Осип взглянул в пепельно-серое северное небо. Оно молчало. Оно всегда молчит для того, кто пал, кто повержен. Нет в нем ни глубины, ни ответов. Под этим небом все возможно: и страдания искателя правды, и поедание человеческой плоти. Это не супруги Чечевицины друг друга съели. Это управа и ее обитатели заживо сжирают Осипа! Он не дастся им. Он им еще покажет.
Через неделю следствие по делу о смерти супругов Чечевициных было закрыто. Крупин пришел к выводу, что имело место убийство по неосторожности. Случайное превышение дозы морфия, смертельный укол. Наличие шрамов объяснялось бытовыми травмами. Падение с табурета, укус собаки, неосторожное обращение с ножом (последнее особенно возмутило Осипа). Рукопись профессора в деле не фигурировала и никак не упоминалась. Осип подозревал, что Чечевицин ее уничтожил.
Но вот что интересно: хоть Осипу чинили препоны и не давали знакомиться с новыми материалами по делу, невидимая нить соединяла с ним покойных супругов Чечевициных. Так, Кириллов, случайно заглянув к нему в кабинет, сказал, что установил дату смерти - и это был тот день, когда Осип приехал в Инск! Трупы провалялись в квартире больше двух недель и сохранились более-менее лишь потому, что было настежь открыто одно из окон. Зачем супруги его открыли, никто так и не узнал. Осип же решил, что Чечевицына приготовилась к смерти и не желала, чтобы ее тело обезобразило разложение. Предпочла заморозиться.
В совершении грабежа все так же подозревался Колька Чародей, которого трижды водили на допрос и каждый раз отпускали с миром. В те дни, когда супруги были уже мертвы, он уезжал из города по личным делам, что подтверждала его родня. Доказать Крупин ничего не смог. Колька Чародей ехидно улыбался и весело насвистывал, уходя из управы честным человеком, добропорядочным гражданином.
Осип загрустил и подумывал о том, не уйти ли ему вовсе со службы, но тут появилась птица. С нее-то все, строго говоря, и началось.