– Бездомный ушел раньше меня. Продал мне сказку и сразу ушел.
– Ну, может… – задумалась девушка. – Может, это его любимая скамья и потом он вернулся?
– Скамья не производила впечатления любимой.
– Он любит ее тайно. Идем!
– Тебе лишь бы домой подольше не возвращаться? – с улыбкой спросил Ское.
«Мне лишь бы с тобой еще побыть», – могла бы ответить Карина, но уже не была настолько пьяна, поэтому просто пожала плечами.
Чем дольше шли, тем чаще на пути встречались длинные скамейки, и все пустые.
– Длинные скамейки словно с цепи сорвались. Кажется, они захватили город, – усмехнулся Ское. Он посмотрел на Карину. – Ты не замерзла? Могу проводить тебя до дома еще раз.
– Возвращаться плохая примета.
– Вряд ли мы найдем бездомного.
– Зато мы увидели много длинных скамеек.
– Тоже результат.
– Хочешь снять фильм на этот сюжет? Про принца и его потерянный корабль.
– Нет. Просто… хочу знать, чем эта история закончится.
– Он найдет волшебницу, она окажется принцессой, и они поженятся. Обычно концовки сказок банальны и добры, как булочник.
– Как булочник? – улыбнулся Ское.
– Булочники обычно добрые. И банальные.
– А мы все продолжаем куда-то идти.
– Только вперед!
– Мы ведь больше никого не ищем.
– Нет, Ское. Ищем. Точнее, ты ищешь, – преувеличенно серьезно сказала Карина, и что-то преподавательское мелькнуло в ее лице. – Ты ищешь сюжет. Поэтому бегаешь от скамейки к скамейке. Не в буквальном смысле. Нет, мы, конечно, действительно искали скамейку, но… Если что, это аллегория. Кстати, что такое аллегория?
– Это…
– Неважно, – перебила Карина. – Главное, что это она. И похоже, алкоголь из меня еще не выветрился, раз уж я вспомнила слово «аллегория», даже не зная его значения.
Ское снова улыбнулся.
– А ты, значит, любишь небо? – вдруг спросила Карина. – Папа сказал, что да. А я вчера видела бело-серое небо, оно было как жидкая овсяная каша. Ты его коллекционируешь? Было бы интересно. Коллекция неба. Как марки или монеты. А сейчас оно как фрак. Черное просто.
– Ты сегодня разговорчива.
– Я сегодня пьяна.
– Когда встречала меня в коридоре института и притворялась, что ладонь – это телефон, о чем ты говорила? – вдруг спросил Ское.
Карина на минуту замолчала и понурилась, будто бы устыдившись своего поведения в прошлом. А потом ответила тихо, не глядя на Ское:
– Я не помню. О всякой ерунде. Как сейчас, наверное.
– Про коллекцию неба?
– Проводи меня домой, – еще тише сказала Карина.
– Что ответил абонент на том конце ладони?
– Это было безответно. Это всегда безответно, – горько сказала Карина. Слишком горько, почти наигранно, как в театральной пьесе.
Несколько минут шли молча, пока Ское не заметил:
– Мы по-прежнему идем вперед. Все дальше от твоего дома.
Карина не ответила, она молча развернулась и направилась в обратную сторону. Ское последовал за ней.
– Кажется, алкоголь из меня полностью выветрился, – проговорила Карина. – Сейчас ты проводишь меня, я скажу «спасибо», и мы разойдемся: я в подъезд, а ты не знаю куда.
– Три года назад, – сказал Ское и замолчал. Карина удивленно посмотрела на него. Ское продолжил: – Три года назад сказки о принце и его летающем корабле падали на меня с неба. Стоило только выйти из дома и выбрать одну из небольших улиц Магнитогорска…
16
Они еще долго бродили по улицам Москвы, то приближаясь к Карининому дому, то отдаляясь от него. Неожиданно для себя Ское рассказал ей всё: о том, как приехал в Магнитогорск по обмену, чтобы найти свое призвание. Как встретил синеволосую волшебницу и она продала ему книгу о нем самом, и как потом несколько раз встречал ее на улицах города, но не успевал заговорить – она исчезала. Рассказал Карине о том, как после премьеры своего первого фильма сидел на крыше школы рядом с реквизитом, который служил еще и рекламной вывеской, – картонным кораблем с разноцветными парусами. На его борту большими буквами значилось: «Ское Вильсон – режиссер». Именно тогда он окончательно понял, чему хочет посвятить жизнь.
– А теперь? – спросила Карина, когда Ское договорил.
– Что – теперь?
– Ты передумал? Больше не хочешь быть режиссером?
– Почему ты так решила? – смутился Ское. Он хочет быть режиссером. Очень. Ведь это его призвание, разве нет?
Немного поразмыслив, Карина сказала:
– Папа считает тебя талантливым. Он не говорит об этом напрямую, но я-то его знаю. Папа верит в тебя.
– А ты? Веришь в меня?
– Разве это важно? – Карина остановилась и поглядела на Ское.