Отправился сразу в ректорат, практически с полицейским жетоном наперевес. Вокруг сновали студенты в тужурках, прошли два преподавателя, украшенные сединами и очками в стальных оправах. Но, на него смотрели скорее с любопытством и благожелательно, благодаря мундиру офицера флота. Не зря же говорят- что встречают всегда по одёжке!
Впрочем, и в ректорате ученый секретарь был потрясающе вежлив.
– Господин Стабров, мы вам очень рады. Оповещены. К вашим услугам, Михаил Иванович Кольцов.
– Нужно было бы поговорить с Игнатием Егоровичем Людаковским и Савелием Прокофьевичем Дзембовским. Где было бы удобнее это организована? Есть ли комната?
– Найдётся. Сейчас вызову, подождите, – и Михаил Иванович поднял трубку аппарата, – Людаковского и Дзембовского срочно в ректорат! Именно срочно!– положил трубку и продолжил, – через пятнадцать минут. Лекция закончится.
– Подожду. Я почитаю пока? – и морской офицер показал на книгу об устройстве корабельных паровых турбин.
Ученый секретарь был поражён таким рвением к науке, но Сергей Петрович штудировал подобное в морском училище. Да и интересно, может что новое появилось. Время за чтением прошло быстро, и в канцелярию вошли два студента. Сергей Петрович и не думал убирать том из рук, просто заложил страницу большим пальцем.
– Добрый день господа. Сергей Петрович Стабров, вот, пройдёмте? – и показал на комнату, – хотя, может быть. прогуляемся, да на ваш мотоцикл посмотрим?
– Да у нас тоже дела. Вы по какому вопросу? – ответил, не назвавшись один из новых знакомых.
– Дзембовский! – окликнул его ученый секретарь.
– Савелий Прокофьевич, – наконец, назвался он
– Игнатий Егорович Людаковский, – картинно поклонившись, представился второй.
Студенты, оба в студенческих тужурках с петлицами технического училища. Нестриженные, по социалистической моде, с бородками на испанский манер. Ну, у Игнатия это были скорее несколько волосков на подбородке, смотревшихся довольно комично.
– Пойдёмте, – и Стабров встал, с сожалением отложив книгу, – полицейский чиновник, по важному делу, – сразу ошарашил студентов Сергей Петрович.
Они прошли по переходам, студенты с любопытством изучали моряка. Не часто же флотские захаживали в Училище.
– Игнатий, неужто флотские твоим проектом заинтересовались? – крикнул один.
– Да так, дела, – ответил Людаковский, но гордо расправил плечи.
Стабров заметил такой поворот дела. Хорошо, когда у подозреваемых есть тонкие струнки, на которых можно было бы немножечко поиграть. Наконец, Савелий открыл громадным ключом обитую листовым железом дверь. Первым лезть внутрь было невежливо, и Сергей Петрович зашёл последним.
Прямо скажем, было на что посмотреть. Сверлильный и токарный станки, железный стеллаж с инструментом, стол с тисками. Всё что необходимо. И, в углу две рамы для мотоциклов, разобранные моторы, колеса, мотки проводки, ацителеновые фары. Всё, что угодно для неугомонной души механика.
Правда, на столе в углу, приметил и химическую лабораторию с вытяжкой. Тут полицейский чиновник слегка подобрался, но не подал и вида. Наоборот, сразу наклонился к мотору, что бы не тревожить инвенторов своим неуёмным любопытством.
– Да вы Indian ремонтируете?
– Нет. Свою делаем. По расчётам, с расточкой цилиндров, и их полировкой мощность вырастет до шести лошадиных сил.
– Прекрасно.
– А вы, господин полицейский, что же в морском мундире ходите? Или цвет не подходит? – язвил Дзембовский.
– Имею право. Нахожусь в бессрочном отпуске по ранению. Списан.
– Тоже в японскую? В Цусимском бою?
– Нет, портартурец. Там и ранили.
Не хотелось распостраняться, будто он чем- то виноват, особенно перед этими юношами. Каждый раз это утомляло.
– Но, я к вам по делу. Вы, господа изобретатели, верно знаете, где находится барон Пфальц, Дмитрий Иванович?– попытался заставить дергаться молодых людей полицейский чиновник, – не мог он сквозь землю провалится.
– Так откуда? – начал Игнатий. – с Дмитрием общались, и дома бывали. А познакомились в кружке мотористов. Мы часто его мотор обслуживаем.
Стабров поднаторел в восточных техниках, Юйлань его поднатаскала. И жест, когда собеседник касается пальцем носа, а затем косит глаза вниз и влево- вернейший знак, что привирает человек. Так что в отношении Людаковского остались вопросы.