Я бы предпочёл, чтобы меня опять резали ножом и гоняли по кладбищу. Мне было так стыдно перед другом, что я заставлял себя смотреть ему в глаза.
— Франсуа, прости меня.
Он вдруг ссутулился и отвернулся.
— Нет! — прежде чем я успел опомниться, Франсуа вновь повернулся ко мне. — Это ты меня прости. Я не смог тебя защитить. Я только всё испортил. Чёрт бы побрал мой язык! — он вскочил на ноги, с грохотом повалив стул. Я аж зажмурился от испуга. — Ты же принял мои слова про Родерика за упрёк! Какой же я дурак! Думаю только о себе. Клянусь, я не хотел тебя обидеть и подтолкнуть к какой-нибудь глупости.
Я смутно догадывался о том, что он имел в виду, но у меня не было сил подумать как следует. Голова по-прежнему ныла, и поэтому я воспринимал экспрессию Франсуа в прямом смысле болезненно. Каждый его возглас, как гвоздь, вбивался в мозг.
— Успокойся, ты ни в чём не виноват…
— Да я ни за что не поверю, что ты сам решил отправиться на встречу с этим уродом!
Как он ошибался. Я же добровольно пошёл на целое собрание таких вот «уродов» как Фредерик Спенсер. У меня определённо есть талант обманщика. Возможно, он передался по наследству…
Но как же это всё гадко!
— Одного только не пойму, — сказал Франсуа и даже притих ненадолго. — Что вы там делали?
— Где?
— Ну как — где? В еврейском квартале. Ренар говорил, что ты всегда казался ему похожим на еврея, но, по-моему, это чушь.
Я как будто снова заснул, иначе я просто не мог объяснить тот бред, который нёс Франсуа.
— Мы нашли тебя прямо у ворот кладбища. Жуткая была картина! Как вспоминаю, так мороз по коже! Ворота нараспашку, ты лежишь в крови… А ещё у тебя на пальце был какой-то перстень с печаткой. Я так удивился: ты же никогда не носил колец!
Невзирая на боль, я тут же поднёс руки к лицу.
— А где же сейчас этот перстень?
Франсуа с хрустом потянулся.
— Я хотел его выкинуть, но Ренар не разрешил. Сказал, что нормальные люди золотом не разбрасываются. Пришлось оставить. Ты ничего не помнишь?
Перед глазами тут же пронеслись последние события. Я их представлял настолько чётко, как будто с тех пор прошло всего несколько минут.
Я бы и был рад теперь всё рассказать Франсуа, но вряд ли бы он мне поверил.
— Нет, — я отвёл взгляд. — Извини, я ничего не помню. Всё это очень странно… Давай не будем ничего говорить об этом Элен, хорошо?
— Обмануть Элен?!
— Придётся, — сказал я, чувствуя себя при этом последней сволочью. — Иначе она будет волноваться и больше никогда никуда меня с тобой не отпустит.
Франсуа молчал.
— Хорошо, — сказал он, когда я чуть было вероломно не задремал. — Никто ей ничего об этом не расскажет. Но как быть с нами? Давай договоримся не врать хотя бы друг другу. Пойми, я хочу тебе доверять. И хочу, чтобы ты доверял мне и больше ничего от меня не скрывал.
— Ты прав.
— Надеюсь, мы оба извлекли из этой истории урок. Господи, как же я рад, что всё стало на свои места! Роберт, ты точно родился под счастливой звездой! Если бы не Хедвика, мы бы с Ренаром ни за что тебя не нашли. Она единственная, кто согласился отправиться с нами на поиски. Не знаю, как она…
— Погоди. Кто такая Хедвика?
— Как это — кто? — Франсуа как будто по-настоящему оскорбился. — Хедвика — дочка Павла Дубека, хозяина гостиницы. Очень милая и отзывчивая особа. Да ты её видел, она же только что тебе повязку меняла.
Меня безгранично утомляло присутствие друга. Мало того, что меня грызла совесть, так ещё у меня больше не было сил поддерживать разговор. Но мне было неудобно гнать его из комнаты.
— Она просто прелесть, — с восторгом продолжал Франсуа. — И хорошенькая, и сердце у неё доброе. Я был так поражён, когда узнал, что они с Иваной сёстры! Ой, да ты же здесь никого не знаешь. Ну, ты давай лежи, отдыхай, а я буду тебя развлекать. Слушай…
Я закатил глаза. Мне сейчас для полного счастья только «развлечений» в духе Франсуа не хватало.
За следующие полчаса я узнал много нового, но вредного для уставшего человека с головной болью. Ивана — младшая сестра Хедвики. Она девушка симпатичная, с длинной чёрной косой и картинно очерченными полными губами (не знаю, почему именно эти вещи показались Франсуа особо важными), но характер у Иваны якобы не соответствует внешности. Причём выводы о её небогатом внутреннем мире Франсуа сделал, когда она пнула ногой кошку, которая вышла в общий зал. Собственно, из-за несправедливо обиженного животного мой друг и вступил в конфликт. Он в лицо бросил девушке обвинения в жестокости, недостойной представительницы нежного пола, и всё это произошло на виду у других постояльцев. Неудивительно, что Ивана, ранее стрелявшая глазками в импозантного француза, теперь обходит его стороной.
Его своенравный камердинер также не терял времени даром. Он поссорился то ли с поляком, то ли с русским, но Франсуа так и не понял из-за чего. Для него так и осталось загадкой, что же могли не поделить люди, которые друг друга почти не понимают из-за языкового барьера. А на все вопросы господина Ренар безыдейно отвечает: «Не твоё собачье дело!».
В общем, я, как всегда, пропустил много важного и интересного.
Ближе к полудню я нашёл в себе силы встать с постели. Как неприкаянный, я бродил по крошечной комнате и вспоминал, что со мной произошло в последнее время. Я видел перед собой образы членов клуба «Рука славы» и просто не мог поверить, что у меня хватило смелости явиться на собрание. Но ещё больше я не хотел верить в то, что чуть не стал жертвой кровожадного существа, скрывающегося под личиной человека. Метка, которую эта тварь оставила на моём теле, не давала мне усомниться в правдивости ночного приключения.
Я подолгу сидел у окна и смотрел на улицу, наблюдая за прохожими. Мне казалось, что среди них обязательно должен промелькнуть Перси Филдвик. Ведь он же не мог просто так исчезнуть! Вероятно, он ищет меня, чтобы закончить начатое. А вдруг он где-то совсем близко? Вдруг знает, о чём я думаю? Что я могу сделать, если он нападёт на меня или Франсуа? Эти мрачные мысли на долгие часы стали моими компаньонами.
Хедвика так и не пришла. Лекарство для меня она передала через Ренара. Поначалу я не расстроился из-за этого, так как хотел отблагодарить Ренара за своё спасение, но он устроил мне такую головомойку, напридумывал таких эпитетов в мой адрес, что от обиды «спасибо» просто застряло у меня в горле. Франсуа заглядывал ко мне на удивление редко. За ужином он, как обычно, разговорился и вывалил на меня гору информации, половину которой я точно пропустил мимо ушей. Невольно пришлось заострить внимание, когда он заговорил о графе де Сент-Клоде, точнее о его приглашении на завтрашний вечер. Франсуа почему-то не сомневался в том, что я непременно пойду с ним, и поэтому раз в сотый за всё время нашего путешествия пел дифирамбы гостеприимству графа. Также я узнал, что Ренар со своим то ли поляком, то ли русским, который на самом деле оказался хорватом, зарыли топор войны и решили раскурить трубку мира. Если отбросить словесные выкрутасы, они забыли о вражде, и хорват предложил в качестве примирения научить Ренара пить абсент по-чешски. Мне было абсолютно всё равно, чем слуга моего друга занимается на досуге, и я бы охотно забыл об этом. Но Франсуа посчитал, что было бы большим упущением приехать в Чехию и не увидеть, как пьют всякую отраву с местным колоритом. Тем более что до встречи с графом надо было себя как-то развлекать. Я догадывался, почему Франсуа так упорно звал меня на это «представление»: он явно не хотел, чтобы я опять куда-нибудь ушёл без его ведома. Конечно, меня задевало его недоверие, но винить в этом я мог только себя. К счастью, я сумел доходчиво растолковать ему, почему не собираюсь спускаться в общий зал и смотреть на это безобразие. Где пьют — спаивают, где спаивают — глумятся над теми, кто пьёт мало.
— Роберт, ты здесь?
Внезапно услышать в полутьме голос Франсуа — всё равно что получить обухом по голове.
— Куда я денусь, — откликнулся я и нехотя приподнялся на кровати.