Гриффин открыл глаза и с любопытством уставился на нее.
— Вы так сильно любите ее, Джиллиан?
— Да, — ответила она. — Люблю.
Гриффин отступил на шаг, положил календарь на стол и невидящим взглядом скользнул по его чистой поверхности. Размышлял ли он опять о Прайсе? Может, о тех днях, когда они вроде бы дружили? Похоже, он и в самом деле когда-то хорошо относился к Дэвиду Прайсу. Вероятно, тоже когда-то безоговорочно верил ему.
— Как Кэрол? — вдруг спросил он.
— Сегодня утром врачи отключили ее от аппарата искусственного дыхания. Очевидно, это значит, что жизнедеятельность восстанавливается. Конечно, никто не скажет, поправится ли она по-настоящему, пока мы сами этого не увидим.
— Она пришла в сознание?
— Нет.
— Что Дэн?
— Говорят, не отходит от ее постели.
— Вполне вероятно, что и не может этого сделать, — пробормотал Гриффин. — В ту самую минуту, как он покинет больницу, кто-нибудь из ребят Винни переломает ему ноги.
— У меня был разговор с Винни по этому поводу.
— Пытаетесь спасти мир, Джиллиан? — удивленно осведомился Гриффин.
— Я защищаю то, что мое, — спокойно ответила она. — Хотя мне, конечно, известно из надежных источников, что нельзя защищать всех постоянно. Но все-таки я решила, что неплохо бы попытаться. К тому же меня попросила об этом Либби.
— Вы что же, взяли Дэна на поруки? Уплатили по просьбе матери его долги?
— Нет. Я убедила дядюшку Винни, что моя мать сочтет знаком особого расположения к ней, если он согласится простить Дэну остаток долга. Потом она улыбнулась ему, и вопрос был решен. Затем я сказала ему, что он поступил бы весьма любезно, сделав так, чтобы Дэн никогда не занимал у него деньги. Винни счел это изощренной жестокостью, но эта мысль ему понравилась. — Джиллиан помедлила в нерешительности. — Гриффин... Я знаю, никто не хочет об этом говорить, но что, если... Что, если сделка с Дэвидом Прайсом — наилучший выход?
— Ни в коем случае!
— Пожалуйста, выслушайте меня. Вы сказали, что он знает настоящего Насильника из Колледж-Хилла. Вы в этом уверены?
— Этот человек прирожденный лжец и хищник. Так что нет, я не уверен ни в чем.
— Но вы серьезно отнеслись к его утверждениям.
— Он знал о ДНК, — коротко ответил Гриффин. — Знал, что, когда мы возьмем пробы с тела Сильвии Блэр, результаты анализа укажут на Эдди Комо. И еще есть такой фактор, как Мег. То, что первая жертва насильника ранее оказалась первой добычей Прайса, это уж слишком много для совпадения. Ну и еще есть такой фактор, как я. Детектив, который упрятал его за решетку, а теперь возглавляет расследование по делу предполагаемого насильника из Колледж-Хилла. Черт, в самом деле! — Глаза Гриффина расширились. — Ну конечно! Это убийство перед зданием суда! Ха, ну слава Богу, три дня спустя я наконец понял, почему бедняга Эдди погиб.
— Почему?
— Чтобы вывести меня на это дело, разумеется. Потому что если Комо погибает возле Дворца правосудия, это дело автоматически подпадает под юрисдикцию полиции штата. — Гриффин желчно улыбнулся. — Да, это вполне в духе Дэвида — присылать на свою вечеринку только самые кровавые приглашения.
Джиллиан зажмурилась. О Боже, она никогда не слышала о человеке столь злом и порочном, как Дэвид Прайс. Тем больнее было говорить то, что она собиралась и обязана была сказать. Открыв глаза, Джиллиан пристально посмотрела на Гриффина. Он должен взглянуть правде в глаза, даже если эта правда так болезненна.
— Итак, получается, что Дэвид Прайс скорее всего замешан в этом деле. Тогда если он знает настоящего Насильника из Колледж-Хилла... Гриффин, я понимаю, вы не хотите иметь с ним дела. Я знаю, что сама отдала бы все на свете, чтобы держать такого человека подальше от Молли. Но, как вы сами сказали, там, за окном, гибнут живые люди. И если вы не приблизились к разгадке личности Насильника из Колледж-Хилла... Дэвид ведь просит только о трех часах, — прошептала она. — Несомненно, спасение даже одной человеческой жизни стоит того, чтобы дать Дэвиду Прайсу трехчасовую увольнительную под присмотром охраны. Неужели вы не примете во внимание хотя бы это?
Лицо Гриффина приняло пугающе холодное выражение.
— Пресса, бесспорно, согласится с вами, — произнес он тихо и зловеще.
— Пресса не всегда бывает не права.
— И тогда общественность примется названивать мэру, а мэр позвонит губернатору, а губернатор — моему начальству, и Дэвид Прайс получит то, что просил.
— Но вы-то получите Насильника из Колледж-Хилла!
— Вы действительно так думаете, Джиллиан? А как мы узнаем, что имя, которое назовет нам Прайс, то самое? Как мы узнаем, что это не еще один козел отпущения? А если даже это и будет тот самый человек, на основании чего мы выстроим дело? У нас нет ни отпечатков, ни волос, ни волокон кожи, ни ДНК. Сегодня мы его арестуем только за тем, чтобы завтра отпустить.
— Д'Амато очень изобретателен. Он выдвинет пока какое-нибудь правдоподобное обвинение, чтобы выиграть время. А вы пока соберете улики. Такое прежде срабатывало.
— Когда полиция Провиденса арестовала невиновного человека?
Уверенность почти покинула Джиллиан. Бедный Эдди Комо! Жестокий смысл известия о его невиновности еще не проник до конца в сознание Джиллиан. Но пока она не могла позволить этой мысли полностью завладеть ею. Джиллиан сделала еще одну попытку:
— По крайней мере этот арест запустит машину в действие, сдвинет дело с мертвой точки.
— То, что предложил нам Прайс, ничто, воздух, — возразил Гриффин. — Именно это удается ему лучше всего. Он предлагает вам угольки, но представляет их как первоклассное жаркое. Да, он настоящий преступник века — готовый информационный материал для сетевых «Новостей» и кабельного телевидения.
— Гриффин, но все эти девушки, эти бедные, бедные девушки...
Гриффин молчал. Джиллиан подумала, что, возможно, наконец достучалась до него, но тут он заговорил:
— Я хочу рассказать вам кое-что, Джиллиан. То, что известно лишь очень немногим. Я попрошу вас никогда не упоминать об этом. Согласны?
Джиллиан прошиб озноб. Ей хотелось сказать «нет», и она подумала, что именно такое чувство, вероятно, возникает, когда заключаешь сделку с дьяволом. Но Джиллиан беспомощно кивнула.
— Полтора года назад, когда мы пришли брать Дэвида Прайса, я спустился в подвал его дома. Я увидел десять крохотных холмиков — там, где в земляном полу он закапывал свои жертвы. Я увидел матрас, где он насиловал их, и все страшные инструменты, с помощью которых истязал их. Но, видя все это, я тем не менее еще не помышлял на него нападать. Я вызвал сотрудников отдела идентификации, чтобы те занялись местом преступления. Я велел надеть на него наручники, а сам занялся всеми процедурными моментами, связанными с возникшей ситуацией. Это был громкий арест и громкое дело. Поэтому мы все отнеслись к процедуре очень серьезно.
Глаза Гриффина встретились с ее глазами и задержались на них.
— И тут Прайс начал говорить. Стоя в наручниках между детективами Уотерсом и О'Рейли, он завел этакую непринужденную светскую беседу. О том, как знакомился с детьми, как похищал их, что с ними делал. То, что он рассказывал, да еще так спокойно... надрывало душу и было страшно даже для нас, профессионалов. Но эти рассказы были вместе с тем признательными показаниями, по всей форме, поэтому мы позволяли ему болтать, а тем временем Уотерс записывал его свидетельства на пленку. Внезапно Прайс сменил тему. Он перестал говорить про детей. Он начал говорить о Синди.