— По факту убийства Пожарского напряглись органы госбезопасности. Все-таки человек возглавлял целую комиссию, решающую судьбу московских банков, где переплелись интересы множества структур, в том числе, и мафиозных. Начались повальные обыски, выемка документов, построили банкиров, — ОМОН в парочке коммерческих банков погулял на славу. Когда открылось, что после чиновника из того же оружия и тем же способом прикончили журналиста и художника, органы недоуменно развели руками. Не их профиль. Писака Эндерс информацией, связанной с безопасностью государства, не обладал. Несколько лет назад он работал политическим обозревателем в одной из центральных газет, но после того, как быть политическим обозревателем в этой стране стало неинтересно, подался в прессу для… гм, массового читателя. Богемный журналист, понимаешь? Упорным трудом сделал из себя звезду. Не пропускал ни одного гламурного предприятия, вел колонки в желтых газетах, «курировал» жизнь богемы, хит-парады поп-музыки, водил знакомства в эстрадных кругах, по неустановленным данным не чурался интрижек с тружениками попсы, дурная молва ему приписывает роман с юной чаровницей из Украины — лауреаткой конкурса Интервидения… Бедная жена. Не поверишь, но у него осталась вполне законная супруга. Детей нет.
— Деньги в шоу-бизнесе передаются половым путем, — отмахнулся Турецкий, — это привычно. Но в этих кругах столько причин избавиться от неугодного человека… Думаю, их не меньше, чем в других сферах.
— Какова бы ни была причина, она не может пересекаться с причиной убийства Пожарского, — отрезал Меркулов. — Имеется в виду профессиональная деятельность. А когда органы получили информацию, что нашим киллером пристрелен какой-то художник, который по определению не представляет интереса для ФСБ, — художник явно не «придворный», — органы госбезопасности окончательно отстранились. Как заявил начальник одного из их управлений, они согласны оставаться наблюдателями… прикинь, какая наглость!
— Помнится, была такая фишка, Костя. Дело разбиралось лет шестнадцать назад — еще до введения окружной системы — в суде Краснопресненского района. Женщина заказала своего мужа — причины не помню, да и не суть, у них миллион причин избавиться от своих мужей. Киллер был одним из ее знакомых, в качестве гонорара получил диковинную по тем временам иномарку, которую женщина-заказчик переписала на его имя. Сюжет она почерпнула явно у Жапризо. Первым делом ее знакомый задушил в парке, где муж частенько выгуливал собаку, первого попавшегося пенсионера. Вторым — именно того, кого им нужно. Почерк преступлений был одинаковым, журналисты раздули тему, и общественность заговорила о «парковом» маньяке-душителе. О том, что первое убийство было отвлекающим, и во всем виновна супруга второй жертвы, органы не доперли. Желтая пресса и ее свихнувшиеся читатели с нетерпением ожидали продолжения похождений серийного убийцы. Но продолжения не последовало. Третьего трупа не было. Ожидания читателей не оправдались. Как бы цинично это ни звучало, но убийцы допустили ошибку, успокоившись на убийстве мужа. Завали еще кого-нибудь — и могли бы спать спокойно. Но молодого следователя из Краснопресненского РОВД тема взволновала. Он привлек к делу местного участкового, который немного знал второго потерпевшего. Версия о душителе ничем не подтверждалась. Прошел месяц, другой, внимание молодых энтузиастов сконцентрировалось на безутешной вдове, у которой настала не жизнь, а малина. Им удалось ее спровоцировать, — и вот потянулась ниточка…
— Помню этот случай, — наморщил лоб Меркулов, — исполнителю дали «вышку», организаторше убийств — семнадцать или двадцать лет. Скоро выйдет. Было громкое дело, отличившихся наградили. В те времена был востребован образ молодого талантливого милиционера.
— Можно подумать, он сейчас не востребован, — расхохотался Турецкий.
Меркулов отмахнулся.
— Возможно, я брюзгливый старик, но временами мне кажется, что нашим сильным мира сего уже ничегошеньки не нужно. У них есть все, а что до остальных… — Меркулов раздраженно сплюнул. — Уловил твою мысль, Саня. Первым шлепнули Пожарского… черт, как слышу эту фамилию, сразу представляю памятник.
— А я котлету, — хихикнул Турецкий.
— Он и был целью. А потом произвел два отвлекающих убийства. Полный бред, согласись. Зачем валить двоих?
— А одного мало.
— Бред, — повторил Меркулов. — С тем же успехом основной мишенью мог быть журналист.