— Конечно. Я все понимаю.
Он сел на кровать, чтобы обстоятельно продолжить объяснения.
— Все получилось спонтанно. Этого не надо было делать. Прости меня, если можешь. В Чикаго я не надолго и скоро уеду. Но я хочу, чтобы ты знала: прошлой ночью я был счастлив.
Звучало это замечательно. У нее чуть ноги не подкосились, а костюм все-таки выпал из рук.
— Я тоже.
— Нам так и не удалось ни о чем поговорить.
Джессика улыбнулась.
— Что верно, то верно. Мы были заняты другим.
— И на работе ты все время в делах. Но все в конечном итоге уладится. Клянусь, что для тебя я сделаю даже невозможное.
Когда он так смотрел, ему нельзя было не верить.
— У меня были все основания тебя возненавидеть.
— Я хочу, чтобы мы были вместе. Не знаю, что из этого может получиться. Это мое желание, и я чувствую, что оно верное.
— Боюсь, что с такой скоростью я проиграю не только пари, Адам, а значительно больше.
— Тебе нечего опасаться.
— Ну, почему же? — в голосе Джессики было значительно больше смелости, чем в ее душе.
— На этот счет у меня есть конкретные соображения, — туманно начал объяснять Адам.
Джессика задумчиво на него посмотрела.
— До конца пари осталось шесть дней. И, по-моему, ты намерен его проиграть, Тейлор.
Хитрая ухмылка появилась на его лице, и на секунду от затянувшегося и гнетущего напряжения не осталось и следа.
— Есть идея. Если от нормальной жизни нас отделяют шесть долгих дней, то не провести ли их нам достойно? Всякий раз я буду придумывать что-нибудь новенькое, и, скажем, до истечения срока пари удивлю тебя своей изобретательностью двадцать четыре раза. Идет?
— То есть ты решил удивлять меня своими любовными играми по четыре раза на дню? Здесь кроется тонкий подвох.
— Хитрость здесь только одна: иногда меня придется кормить. Но кухней, пожалуй, придется воспользоваться моей.
Джессике нужно будет регулярно готовить? Этого только не хватало.
— Это нечестная сделка. Я облечена куда большими правами и вытекающими из них обязанностями.
— А я не жадный, — сказал Адам.
— По-моему, я влюблена.
Адам вихрем подлетел к Джессике и увлек за собой на кровать. Работа была забыта.
Джессика появилась в офисе в середине дня. Казалось, что никто и не заметил ее длительного отсутствия. Адамом и вовсе никто не интересовался.
До конца рабочего дня он дважды заглядывал к ней в кабинет. Сначала, чтобы позаимствовать скрепку для бумаги, а потом, чтобы пригласить на ужин. Джессика любезно согласилась: надо же ему было где-то демонстрировать ей свои уникальные любовные заигрывания. Жизнь становилась насыщенной и даже чересчур.
Вечером от отвез ее домой на своей машине, и в гараже по дороге к лифту они целовались у каждого опорного столба. Таких столбов оказалось на их пути семнадцать. А раньше она их не замечала.
Он остался у нее на ночь. И снова слов было сказано мало. В их отношениях что-то менялось, но никому не хотелось задаваться конкретными вопросами. Слова могли разрушить тот зыбкий фундамент, который начинал складываться сам собой, помимо их воли.
В течение всей последующей недели он взял себе за правило приезжать к ней каждый вечер. После работы он отправлялся в гостиницу, брал очередной комплект сменного белья и ехал к Джессике. Он помогал ей в ее тренерской практике, обзванивал местные рестораны и заказывал ужин на дом. В общем делал ее жизнь сказочной. А по ночам они, как и было условлено, не занимались любовью. Что ни в коей мере не означало, что Адам не искал новых путей, чтобы доставить своей спутнице удовольствие. Некоторые ночи были откровенно глупыми, некоторые трогательно нежными, и все они были запоминающимися и полными специфического очарования. Засыпать влюбленным приходилось усталыми и изможденными своими безудержными играми. Джессика перестала думать о своей карьере и о том, что в скором будущем сулит ей работа.
Она жила теперь только настоящим, и оно было столь прекрасным, что было бы безумием торопить время.
В начале мая самым лучшим местом для проведения выходного дня в Чикаго были открытые трибуны центрального стадиона. Воскресное утро было ветреным, но погожим для проведения бейсбольных игр. Всем болельщикам это предвещало массу удовольствий.
Адам любезно вызвался доставить прохладительные напитки по выбору Джессики. Она заказала пиво, ведь на поле играли ее любимые «Акулы», и матч обещал быть захватывающим. Пока Адам промышлял в барах, Джессика всматривалась в толпу, отыскивая среди многочисленных болельщиков Мики и Пита О'Коннелла, приятеля Адама.
Оглянувшись назад, она увидела, что Адам возвращается. С большим удовольствием она наблюдала восторженные или оценивающие взгляды женщин, обращенные на ее избранника.
Но он был ее кавалером, остальным не стоило беспокоиться. Плотная трикотажная фуфайка с вышитым на груди логотипом ее любимой бейсбольной команды смотрелась на Адаме потрясающе.
Это было ее первым подарком Адаму и новым шагом вперед в развитии их отношений.
Через минуту он уже сидел рядом с ней и протягивал пиво и соленые орешки. В благодарность Джессика от души его расцеловала.
— Что это с тобой? — спросил удивленный Адам.
— Бейсбол. Эта игра делает меня по-настоящему счастливой. — Она прижалась к спинке кресла и подставила лицо солнцу. Так приятно погреться под его ласковыми лучами. — Блаженство, правда?
— Да, конечно, — ответил Адам, кивая головой в подтверждение своих слов. Казалось, Джессика уже знает наперед, что Адам скажет или сделает в следующую минуту.
— А что еще будет, когда начнется игра!
— Скорее бы, — ответил Адам, явно нервничая в предвкушении блаженства, обещанного Джессикой.
— Ты хоть раз в жизни на какой-нибудь игре был?
— Речь идет о профессиональном спорте, о матчах «Акул» или о бейсболе?
— Без разницы.
— Нет, — смущенно ответил Адам и пожал плечами.
Боже, каким ограниченным было его существование! Джессика не могла представить себе жизни без профессионального спорта.
— Ты шутишь! Пей пиво, фермер! Давай я тебе объясню кое-что, — сказала Джессика, указывая рукой в угол поля.
— Не надо мне ничего объяснять. Если ты любишь бейсбол, это еще не значит, что от него должны быть без ума все окружающие. Любишь — и люби себе на здоровье. Я не возражаю.
Тему беседы пришлось сменить.
— Смотри, вон Мики идет и… это и есть Пит?
Адам улыбнулся в ответ.
— Да, этот молодой человек в галстуке и есть Пит.
— Боже праведный! Да Мики разорвет его в клочья и выбросит.
Они внимательно наблюдали, как Мики шествовала впереди, прокладывая дорогу и не обращая внимания на Пита. Прийти в галстуке на стадион!
Это было просто неслыханной бестактностью!
— С Мики шутки плохи. — Джессика встала с кресла и замахала подруге рукой. — Мики! Мы здесь!
Мики и Пит стали протискиваться между рядами жующих воздушную кукурузу болельщиков.
— Привет всем! Джесс, перчатку не забыла?
— Это все равно, что уточнить, встает ли солнце на востоке. — Джессика вытащила свою бейсбольную перчатку из-под сиденья.
Мики резко вскочила с кресла и закричала во весь голос:
— Эй, Фостер, тебе на бульварах скамейки красить, а не в бейсбол играть! Шел бы лучше в запасные, уступи место мастерам!
Джессики хотела было присоединиться к подруге и тоже крикнуть что-нибудь обидное в адрес неловкого игрока, но, с опаской взглянув на Адама, выражение лица которого было бесстрастным, передумала. А чтобы не замахать или не захлопать руками, ей пришлось на них сесть.
Чтобы отвлечься от свалки на поле и не присоединиться к крикам толпы, Джессика обратилась к Питу:
— Вы, должно быть, Пит?
Адам, осознав свою оплошность, стал знакомить присутствующих.
— Простите, я, кажется, уклонился от своих прямых обязанностей. Пит, это Джессика Барнс. Джессика, это Пит О'Коннелл.