— Фу, какие ханжи. А это ты к чему мне сейчас сказал? Чтобы я тебя случайно за руку не схватила?
— Это к тому, что я хотел бы взять тебя за руку, Вера. Ну там… как школьники гуляют, — усмехнулся Джейк.
— И все?
— Нет. Не все…
Наверно, тут надо было бы притормозить, но… Кто знает, может, он уже завтра снова отправится в карантин, и мы не увидимся еще двадцать дней. Какие тут, спрашивается, могут сложиться отношения?
— А кстати, где ты живешь? — поинтересовалась я вполне нейтральным тоном.
— Недалеко, — так же нейтрально ответил он. — Вера, я предлагаю вот какую программу. Сначала немного погуляем, потом где-нибудь пообедаем, а потом уже по магазинам.
Джейк, мне сказали, что вернуться в центр нужно до конца суток. Не будем же мы до ночи по магазинам шляться. Или ты думаешь, что меня слишком сильно шокирует, если скажешь: а потом пойдем ко мне и перепихнемся?
Вслух я, разумеется, этого говорить не стала. Может, он действительно так думает. А может, и вовсе ничего такого не хочет. И потом еще вопрос, а хочу ли я.
Вопрос, конечно, интересный. И если всю неделю я старательно отмахивалась от него, да и в целом от того, чего жду от отношений с Джейком, то теперь это подступило вплотную.
По всему выходило, что каких-то бурных чувств к нему я не испытываю. Ну вот не случилось между нами той особой физики-химиии, не пробежало искры, не произошло ядерного взрыва. Бывает. Симпатия, интерес — да, но не более. С другой стороны, неприятен он мне, как Мишель, не был. И если бы потащил в постель, я бы точно не возражала. А вот что из этого может выйти — тут уже возможны варианты. Поэтому снова решила не форсировать и предоставить инициативу ему. Получится что-то — хорошо. Нет — жаль, но не горе.
— Наверно, я тебя огорчу, — сказал Джейк, когда мы дошли до уже знакомой мне ограды парка. — Тут нет того, что у нас считается достопримечательностями.
— Как, совсем нет? — не поверила я. — Не может быть.
— Запросто. Дома здесь скучные и почти одинаковые. Сейчас мы в историческом центре, за рекой новые кварталы, там небоскребы… ну… в местном понимании, но тоже скучные. Никаких памятников и тому подобного.
— Но почему?
— Здесь считается, что память о важных событиях не нуждается в таком вот наглядном подкреплении. На кладбищах есть так называемые стелы скорби, этого достаточно. А статуи — в музеях. Но это мы оставим на другой раз. Кстати, музеи здесь роскошные. И бесплатные.
— А кто их содержит?
— Государство, — усмехнулся Джейк. — За счет налогов. А налоги здесь очень кусачие. Но зависят от доходов. Прогрессивная шкала, от нуля с социальных пособий до пятидесяти процентов для самых богатых. Ну и, как ты понимаешь, множество схем обхода. Как и у нас. Налоги примерно такие же — подоходный и на имущество. Подоходный дробится на кучу мелких, в том числе и культурный — на содержание музеев, библиотек, бесплатных театров. В конце года каждый налогоплательщик получает подробный отчет, сколько денег из уплаченного им за год прошло по той или иной статье. Да, так вот из достопримечательностей здесь только парки и фонтаны. Сейчас мы через один такой прогуляемся и с другой стороны выйдем к торговым кварталам.
Парк, крохотный кусочек которого я увидела в первый свой день в этом мире, оказался огромным и великолепным. Деревья, клумбы, пруды, фонтаны — все это можно было разглядывать с разинутым ртом. Люди гуляли по дорожкам, в одиночку, парами и группами, много попадалось родителей с детьми.
— Джейк, мне кажется, или тут действительно никто ничего не ест и не пьет на ходу? — заметила я. — Это не принято?
— Да, это тоже дурной тон. Есть положено спокойно и сосредоточенно, за столом.
— Скука какая. Эх, сейчас бы мороженку… Послушай, — я оглянулась по сторонам, нет ли кого рядом. — Еще в карантине хотела спросить. Там ведь были камеры или микрофоны, да?
— Да, — кивнул Джейк, поморщившись. — На всякий случай.
— Мне тогда показалось, ты начал о чем-то говорить, но резко передумал. Что из каких-то миров сюда попадают чаще, из других реже.
— Понимаешь, Вера… Считается, что обратной дороги отсюда в другие миры нет. Но вот что странно. Раз в год все попаданцы должны проходить перерегистрацию. В лагеря приезжают переписчики, остальные сами являются в отдел регистрации. Об этом, разумеется, не говорят, но каждый год около десятка человек исчезают бесследно. Аналог сыскной полиции здесь работает очень хорошо. Люди действительно пропадают — их не находят, ни живыми, ни мертвыми.
— Хочешь сказать, они возвращаются?
— Не знаю, — Джейк с досадой покачал головой. — Даже если и так, из наших за последние годы не пропал никто. Видимо, для нас это действительно дорога в один конец.