В палату его, конечно, не пустили. «Кожные покровы только восстанавливаются, палата абсолютно стерильна», — пояснили ему. Северус, не тратя времени на споры, за всего лишь два часа договорился с лечащим целителем Гарри, что усовершенствует лично для больного противоожоговый бальзам. Еще через час он добился того, чтобы его, в специальной форме, разумеется, пропустили в палату, — оценить масштаб повреждений.
Гарри был в сознании, но почти не мог говорить: его буквально накачали дурманящим чувства обезболивающим.
— Дежавю, — вместо приветствия произнес Северус.
Гарри слабо улыбнулся.
— Гарри, ты же профессионал. Как?
— Случайность, — коротко ответил тот. — Со всеми бывает.
— Ничего, я приведу тебя в порядок… А теперь не шевелись, я тебя осмотрю.
Гарри устало закрыл глаза. А Северус глядел на его обезображенное, безбровое лицо, на его веки без ресниц и думал, что никогда не сможет вычеркнуть Гарри из своей жизни. Даже если он женится на своей Мадлен и они будут видеться лишь на министерских торжествах раз в полгода.
— Ты всегда со мной, — вдруг прошептал Гарри.
«Да», — мысленно ответил Северус. И повторил вслух: — Да.
Больше Гарри ничего не сказал, и Северус, повинуясь безмолвному зову целителя, вышел.
Дома он прямиком отправился в лабораторию. На душе у него было тяжело.
К несчастью, экспериментирование с бальзамом особых результатов не приносило. Северус хотел, чтобы бальзам полностью вернул глубоко поврежденной коже мягкость и эластичность, но дело продвигалось очень медленно.
Гарри пытался его ободрить, уверял, что в случае чего будет прекрасно оттенять его «красоту» как Квазимодо, но все равно не мог скрыть своего беспокойства. Совершенно очевидного беспокойства, что Мадлен оттолкнет его новая внешность. Та приходила почти каждый день и выспрашивала у Северуса, как там больной. Северус ограничивался короткими отговорками, не давая никакой конкретики, и сам все сильнее начинал волноваться.
Казалось, он должен был радоваться, что у мисс Тубон и Гарри отношения еще непрочные: последний явно был не уверен в Мадлен, и это значило, что Северус мог обернуть его сомнения себе на пользу. Но он почему-то… не хотел. Не хотел, чтобы в глаза Гарри вернулась тоска, не хотел, чтобы он снова разочаровался. Не хотел, чтобы он страдал.
— Мы справимся, — сказал Северус однажды, когда очередная модификация бальзама принесла лишь еле видимые улучшения. — Никуда от тебя твоя Мадлен не денется. Все будет хорошо.
Гарри слабо сжал его руку.
— Я знаю.
— Ты женишься на ней, и вы устроите шумную свадьбу, на которой кто-нибудь напьется и испортит все торжество.
— Обязательно.
— Ты будешь просить меня посидеть со своими отпрысками, хотя я никогда не буду соглашаться.
— Не будешь? — с улыбкой переспросил Гарри.
— Мне хватает и тебя.
Северус сам удивлялся, откуда брались эти слова, но не мог остановиться. Его охватила всепоглощающая потребность утешить, защитить, вселить надежду.
Гарри хотел было что-то сказать, но передумал и лишь кивнул. Северус почувствовал себя неловко, пауза затянулась… В палату вошел целитель, и Северус с облегчением заговорил с ним о лечении. На Гарри он старался не смотреть.
Больше Северус эту тему не поднимал. Гарри наконец пошел на поправку, к нему начали пускать посетителей, и Северус стал появляться в Мунго реже. Однажды он пришел, как обычно, но увидел, что у постели больного, на его, Северуса, месте сидит Мадлен. По сердцу отчего-то больно резануло, но он заставил себя вежливо — ради Гарри — скривить губы и проговорить положенное приветствие. Он не собирался терять Гарри, а если Мадлен войдет в его жизнь… Что ж, он готов потерпеть.
Но с тех пор в палату, если там была она, Северус старался не заходить. Он говорил себе, что просто не хочет присутствовать при нелепом обмене нелепыми нежностями, но в один прекрасный день, накануне выписки Гарри, ему все-таки пришлось стать свидетелем их любовных объяснений.
Весьма своеобразных объяснений.
Гарри и Мадлен сидели на диванчике в небольшом зале для посетителей — Гарри предпочитал бывать вне палаты как можно чаще. Час был уже довольно поздний, гости прочих больных уже ушли, но Мадлен, из уважения к Гарри, выпроваживать не спешили.
Незаметно подошедший из-за угла Северус уже было повернулся, чтобы так и уйти незамеченным (в конце концов, никаких важных дел к Гарри у него не имелось), как услышал голос Мадлен: