— А ты чего не радовалась? — Сашка толкнул ее в бок. — Мы же за ЦСКА болеем!
— Это вы болеете, — фыркнула Маняша, у которой от нерадостных мыслей на глаза навернулись слезы.
И почему мать заставляет ее делать то, чего ей совсем не хочется! Ну ладно, еще в лицей каждый день выгоняет. Это еще можно понять и простить. Но хоккей! Ей — девчонке, которой этот дурацкий хоккей совершенно не в кайф! Впрочем… Тут ее лицо просветлело, так как смысл жизни был обретен заново.
— Так ты что, за «Спартак», что ли?! — возмутился брат.
— Да, — зловредно ответила ему Маняша.
— А почему?
— У них форма красивее.
— Ну и дура!
Получив положенный подзатыльник, он буркнул: «А ЦСКА выигрывает!» — и уставился на ледовое поле с необоснованным интересом.
— Эй, девчата!
Варвара почувствовала, как кто-то от души хлопнул ее ладонью по плечу. Вздрогнув, она обернулась. Огромный усатый мужик, замотанный в клубный шарф по самые уши, сверкнул в ее сторону черными глазищами:
— Давайте знакомиться!
Стало ясно, что возглас «Супертетка!» принадлежал именно ему.
— Отвали! — невежливо отсекла его попытку Варвара и решительно отвернулась.
— Ну, мать, ты даешь! — восхитилась Маняша. Впервые за всю игру она выглядела весьма довольной. С чего бы?
— Ладно… — разочарованно буркнул за спиной дядька, видимо, решив не связываться.
— Ц-С-КА! Ц-С-КА! — скандировала их трибуна. Люди размахивали руками над головой, призывая свою команду забить еще одну шайбу. — У-у-у! Ц-С-КА!
— Так ты встретилась с кем-нибудь? — Катерине с трудом удалось перекричать общий гул.
— Была парочка…
— И как экземпляры?
— Неужели ты думаешь, что по объявлению можно найти действительно достойного мужика?
— Если объявление подает такая достойная женщина, как ты, то почему бы на него не откликнуться достойному мужчине? — резонно заметила подруга.
— Достойная! — фыркнула Варвара. — Это в наших с тобой глазах я достойная. А мужики в первую очередь смотрят на то, что у меня двое взрослых и очень вредных детишек.
— Дурища! Дети — это наше богатство.
— А кто спорит. Только это наше, женское, богатство. А для постороннего мужика дети — головная боль. К тому же объявления «знакомства» читают в основном неудачники. Те, которые сами себе женщину найти не в состоянии.
— Всегда есть шанс.
— Ты то же самое говорила, когда заставила меня подать это дурацкое объявление. Я ведь подала его от отчаяния. Вот такие люди и интересуются знакомствами через газету. Ну и, разумеется, к ним причисляются какие-то странные субъекты, вроде того, с которым я пила чай, потом еще половина сексуальных извращенцев столицы, ну, и по мелочи — бабники, мужья, решившие сходить налево, но не желающие прикладывать для поиска левой избранницы каких бы то ни было усилий…
— Не продолжай! Ты законченная пессимистка.
— Тебе хорошо быть оптимисткой. Не ты же объявления подаешь! А меня обстоятельства обязывают трезво смотреть на жизнь.
— И что ты высмотрела?
— А то, что с личной жизнью пора завязывать. Не бывает такого, чтобы под сорок лет вдруг встретился принц из сказки, тем более не стоит подавать объявление по его поиску. Это вообще глупо.
— А не принц — просто нормальный мужчина тебя не устраивает?
— Так нормальный мужчина в наше время и есть принц!
— Го-о-л! — снова прокатилось по трибунам.
Сашка схватился за голову:
— Растяпы! Пропустили шайбу!
— Здесь ужасно шумно, — недовольно заметила Катерина. — У меня голова прямо раскалывается.
— Ну, в общем-то, не библиотека, — усмехнулась Варвара и тут же побледнела. — Нет, ну ты посмотри! Я просто не знаю, что с ней делать!
Маняша странным образом уже переместилась к местам запасных игроков, и там шло необузданное кокетство.
— Она, в общем-то, выбрала не самого страшного парня. — Катерина прицельно рассматривала того, с кем Маняша, собственно, и любезничала.
— Да уж… если б только не этот жуткий фингал под глазом и ссадина на щеке. Но вообще-то и без ссадины — грубый экземпляр.
— Просто ты ревнуешь.
— Дурища. Просто у тебя нет дочери. Я боюсь за нее. Ты только посмотри, ему же лет двадцать, а она совсем девчонка. В голове одни мальчики, просто мальчики, и все. Мозги совсем рассосались.
— Ну, зачем ей мозги в пятнадцать лет?
— Чтобы школу закончить, — тут же встрял Сашка.
— Тебя зачем на хоккей привели, — возмущенно вопросила мать, — чтобы сплетничать?
— Твоя Маняша — очень красивая, — лицо Катерины стало задумчиво-романтичным.
— Вот это меня пугает больше всего! С такой рожей просто на роду написано повторить мою судьбу на пятилетку раньше. Нет! Ну ты посмотри, она уже телефон его записывает. — Варвара резво подскочила, схватила Сашку за руку и потянула в проход.
— А хоккей?! — взвыл тот.
— К черту хоккей!
Оттащить Маняшу от бортика оказалось не так уж просто — она рьяно сопротивлялась. Но Варвара оказалась сильнее как морально, так и физически. Нагло воспользовавшись тем, что новоявленный кавалер дочери был отделен от места баталии пластиковой перегородкой, она, невзирая на нытье и даже навернувшиеся слезы взрослого чада, повела ее к выходу. Позади тащился Сашка, бурно рассуждающий о преимуществах спорта над личной жизнью «некоторых дур». Замыкала процессию вполне довольная исходом матча Катерина.
— Никто тебе не нравится! — выла за спиной матери Маняша. — Ромка ей бандит, Валера — тупой спортсмен, даже Лешка…
— Лешка мне нравится, — сквозь зубы заметила суровая мать.
— А мне нет! — Вытье перешло в истерические стенания.
— Варвара?! — удивленный окрик раздался совсем рядом.
Она резко затормозила. Вся колонна смялась в кучу. На спине всхлипывала взрослая дочь.
Варвара медленно подняла голову, оглядела проход и замерла. Иван почти не изменился. Вернее, изменился, конечно, но она его сразу узнала. Подумаешь, виски поседели, налет серьезности на лице появился, фигура стала какой-то внушительной — мужской. Пустяки, в целом он остался тем Иваном, которого она знала и любила, тот же блеск в глазах, те же две складочки на переносице…
— Не может быть! — взревел он и одним прыжком, преодолев три ступеньки, очутился прямо перед ее носом.
Она растерялась, крепче сжав пальцы дочери (в основном чтобы та снова не улизнула под шумок к своему хоккеисту). Та недовольно ойкнула.
— Вот это встреча! — Он окинул ее оценивающим взглядом и улыбнулся: — Ты повзрослела.
— В таких случаях обычно говорят — постарела, — непонятно почему конфузясь, возразила она и покраснела.
— Да брось ты, постарела! — слишком горячо возмутился он. — Нам с тобой еще далеко до старости. Это твои? — он кивнул на детей.
И тут Варвара окончательно потеряла контроль над собой. Она так переполошилась, что, раскрыв рот, долго и тупо созерцала носки своих сапог. Ведь Маняша с ее вечным вопросом «Кто мой отец?» стояла позади, с любопытством рассматривая симпатичного знакомого матери и не подозревая, что ответ, которого она так долго добивалась от нее, прямо перед глазами. Как себя вести? Сделать вид, что Иван просто институтский приятель? Не ударится же он при детях в романтические воспоминания?
— Я что-то не понял… — не слишком уверенно нарушил паузу Иван. — Так это твои?
— Ну… в общем-то… да. — Она впилась в него уверенным взглядом расширенных от страха глаз.
— Здорово! — его губы растянулись в широченную, добродушную улыбку. — У меня тоже двое.
— Поздравляю.
— Поздравлять уже поздно. Дети выросли и стали двумя большими проблемами. Знаешь ведь как: маленькие детки — маленькие бедки, а подрастут — хоть на стенку лезь.
Из-за плеча Ивана неожиданно вынырнула совсем молоденькая девушка, обняла его за шею и ласково проворковала:
— Вот, как и заказывал, купила тебе поп-корн.