И стремительно понеслась вниз.
— Ты думаешь, Сохов тебя узнал? — Леха взял Маняшу за руку.
— Ничего я не думаю, я просто боюсь, — выдохнула она, ощущая легкую дрожь при упоминании о Сохове.
— Положение серьезное, — заключил Абрамов. — А где Пашка-то?
— Дома отсиживается, — отмахнулся Леха. — Решил не мозолить глаза в лицее.
— Здорово, — невесело усмехнулся Абрамов и повернулся к Маняше. — А ты уверена, что узнала второго?
— Ох! Да ни в чем я не уверена. Мне кажется, что говорил Ромка Совков, ну, парень из нашего дома. Только раньше я не знала, что он с Соховым дела имеет. Сохов кто? Просто мальчик по сравнению с Ромкой. Тот — крутой.
— А откуда ты знаешь про Совкова? — Леха легонько сжал ей руку.
Маняша поморщилась:
— Пару раз он звал меня потанцевать. Это что, преступление? Тем более я не пошла.
— Потанцевать, говоришь? — кавалер нахмурился.
— Ну да! В этот клуб… в «Паноптикум»… Подожди! Помнишь, Леночка говорила, что Медведев ждал Сохова с Ульяной в «Паноптикуме», и Совков приглашал меня туда же. Получается, что «Паноптикум» — место их тусовки.
— Просто он в нашем районе. Там всякая дрянь ошивается. Что тут удивительного? — пожал плечами Абрамов.
— А мне кажется, Маняша права, — задумчиво изрек Леха. — Они там наркоту толкают. А чем твой Совков занимается?
— Почем я знаю. Тем более он не мой. У него «СААБ», мобильный и пальцы веером. Вполне возможно, что и наркотой. Тем более что Сохов с ним дружит…
— Эй, ребята, — позвал Абрамов. — Заниматься наркотой еще не значит придушить физика с его законной супругой.
— Не с законной, а с бывшей, — поправила его Маняша.
— Какая разница.
— Но она слышала про «бабу, которая зазря пострадала», и про «мужика, которого с дороги убрали», — напомнил ему Леха.
— Значит, тогда вот что: нам нужно выяснить, каким образом физик мог помешать Сохову в его делах с наркотой или еще в чем-то.
Они подошли к Маняшиному подъезду.
— А тебе, — Леха обнял ее, — тебе лучше особенно не светиться. Скажись больной.
— Спятил? А если Сохов только подозревает, что видел меня? Что он подумает, когда я дома засяду? Нет, нужно, наоборот, вести себя как ни в чем не бывало.
— Опасно это…
— Я придумал! — от избытка чувств Абрамов со всей дури хлопнул себя ладонью по лбу и скривился. — Черт, переусердствовал!
— Ну? — дернула его за рукав Маняша. — Что ты придумал?
— Мы с Лехой изобразим, что безумно в тебя влюблены. Будем таскаться за тобой по пятам.
— Только этого мне и не хватало! — фыркнула Маняша.
— Я и один могу изобразить, — недовольно буркнул Леха.
— Один — это мало, — рассудил Абрамов. — Ты, конечно, не сопля, но если на вашем пути попадется Сохов, да еще тот тип с мобильным, боюсь, ты не справишься. А вдвоем будет легче.
— А ведь он прав, — Маняша придирчиво оглядела Абрамова. — Пожалуй, я и приму твои ухаживания.
— Но сегодня до квартиры ее провожаю я! — заупрямился Леха.
— А вдруг нас в лифте поджидает Сохов, — улыбнулась Маняша. — Нет уж, братцы, вместе так вместе.
— Странное дело, — Варвара задумчиво посмотрела на Катерину, — за весь вечер я раз десять ловила себя на мысли, что меня призывают отомстить неверному мужу. Просто-таки подталкивают к этому.
— Как это было? — та устало откинула голову на спинку кресла.
Выглядела она измотанной, что само по себе довольно редкое зрелище. Обычно Катька всегда старалась держать марку, даже после утомительного приема. А сегодня вот не держит — маска слетела, и за рабочим столом психоаналитика сидела изможденная женщина.
Варваре стало совестно: ну чего она прилетела к человеку со своими глупостями. Явно же подруге не до нее. Ей бы домой поскорее добраться, залечь в горячую ванну…
— Кать, я пойду, а? Или, может быть, тебя подбросить до дому, я сегодня при машине.
— Прекрати молоть чепуху! — Катерина быстро распрямилась в кресле, хлопнула покрасневшими глазами и с интересом уставилась на нее. — У меня день был шальной — все как будто с ума посходили: жены, которые ревнуют своих мужей, мужья, которые не могут сделать окончательный выбор между женой и любовницей, бизнесмены, которые не решаются рискнуть, бизнесмены, которые рискнули и провалили дело, а теперь считают себя неудачниками. В общем, целая очередь из посетителей. Под занавес приперся мужик, вчера вечером решивший, что он транссексуал, и три часа насиловал мои офигевшие мозги.
— А он транссексуал?
— Да какой он к черту транссексуал! Теперь же модно быть малость сдвинутым. Особенно в сексуальном смысле. Я его спрашиваю: какой длины юбки вы предпочитаете? А он — мадам, я женщина, которая носит брюки. Тфу! Но дело не в этом. Рассказывай.
— Сначала я час посвятила освоению танца фламенко. Увлекательное занятие, между прочим. Оксана, руководитель нашего кружка, постоянно повторяла, что женщина должна быть сильной и независимой, напористой и в танце, и в жизни. И если вам дали пощечину, то не стоит подставлять другую щеку, а нужно врезать сдачи. Именно так должна поступать настоящая женщина. Потом мы пили чай в дивной комнатке, стилизованной под времена Людовика XIII. Отличный интерьер. Раиса Ивановна — та дама с башней на голове, которая вела первое собрание, со сцены душевно уверяла нас, что месть облагораживает и дает толчок к будущим свершениям. Очень красочно описала человеческий подвиг графа Монте-Кристо, который отомстил своим обидчикам. Потом еще пару примерчиков привела, уже из жизни членов Клуба. Что якобы некая Елена, которую бросил муж, долго не могла найти себе места в жизни, а потом — о, чудо! — решила мужу отомстить. Он у нее бизнесмен с криминальным уклоном. Она черканула письмецо в местную прокуратуру, приложила парочку бумажек и отослала все это. В результате мужика посадили в КПЗ, а Елена Прекрасная с того самого момента преобразилась, открыла собственную парикмахерскую, в общем, все у нее теперь в полном ажуре.
— Ну и что?
— А то, что разве это не странно? Месть — первое, что приходит в голову, когда тебе по морде дали, правильно?
— Правильно. Только потом начинают работать мозги. Ты понимаешь, что теперь нужно думать о себе, как-то свою жизнь устраивать. И в суете дней эти мысли о мести как-то сами собой отходят на второй план.
— Вот! — Варвара хлопнула ладонью по столу. — А в этом Клубе не дают расслабиться. Все разговоры только о мести и о ее благотворном влиянии на судьбу брошенной женщины. Скажу больше, покрутившись там три часа, я поймала себя на том, что хочу пойти и врезать Борьке по яйцам. А ведь у меня это давным-давно прошло.
— Ты очень впечатлительная, — Катерина вздохнула.
— Я! Да там только об этом и говорят. Либо на общих посиделках, либо между собой. Все делятся друг с дружкой своими обидами, рассказывают, как их бросили, когда и с какой степенью цинизма. Просто-таки душу выворачивают. И ни слова там доброго вообще про мужиков не услышишь. Ведь многие прожили со своими по двадцать лет — нет, ничего, оказывается, кроме грязи, и не было. А еще совсем недавно эти женщины вспоминали светлые моменты, жалели, что случился развод, винили девок, которые окрутили их мужей. Сегодня же все по-другому: мужики — козлы, которым непременно нужно отомстить, и баста!
— Просто идет прессинг, — с видом профессионала пояснила Катерина.
— А больше всего меня убивает то, что Ванькина жена — Люда теперь в эту же дуду дует. Я с ней, конечно, сдружилась. Такого она мне про Ивана наговорила, просто кошмар. И ты знаешь, мне страшно! Создается впечатление, что все эти женщины своих бывших уже готовы задушить голыми руками. А ведь прошло-то всего недели полторы с первого собрания. И еще… по-моему, у меня крыша едет.
— Вот с этого места поподробнее, — усмехнулась подруга. — Куда ж дальше-то ехать.
— А ты не веселись так. Мне начало казаться, что вокруг меня знакомые лица. По крайней мере, двух дам я точно уже где-то видела.
— Ну это неудивительно…