«Жизнь дала трещину…»
— О чем ты думаешь? — он попытался взять ее за руку, но она сунула ее в карман, не оставив ему никакой надежды.
— Думаю, что везет далеко не всем. Где-то за океаном живет женщина — Мелани Гриффит, и у нее муж — классный мужик Антонио Бандерас. Почему он выбрал именно эту клячу? Она старше его, к тому же сделала уже кучу пластических операций, а он с ней живет…
— Проблема нынешнего поколения в том, что все мы увлечены кино, — авторитетно заявил Пашка.
— Это проблема не только нынешнего поколения, — фыркнула Маняша. — Моя мама тоже увлекалась кино.
— Может быть, твой Бандерас — гнусная зануда, почем ты знаешь?
— Может быть, — пожала плечами она. — Ему бы я все простила.
— Но он же далеко!
— Вот в этом-то и весь фокус. И еще у меня с английским нелады.
— Не знаю почему, но с тобой мне спокойно, — неожиданно и совсем по-взрослому признался Пашка.
Маняша даже поперхнулась, замерла и покосилась на него. Может быть, ей и показалось… но теперь он действительно стал выше ростом и каким-то симпатичным. Словом, таким, каким мог бы быть лет через пять, когда закончит школу и поступит на свой юридический.
Он не заметил ее удивления:
— Я могу рассказать тебе о чем угодно. Об отце, о матери, о себе… Такое ощущение, что у меня от тебя вообще нет секретов. Интересно, почему?
— А от Леночки?
— А ей я вообще ничего не рассказываю.
— Странно…
— Вот и я думаю, что странно. А Леха тебе все рассказывает?
— Понятия не имею.
— А ты ему?
— А с чего ты взял, что я тебе все рассказываю. Я с тобой вообще молчу. Это ты говоришь.
— Мне кажется, что я все о тебе знаю.
— Даже то, что я хочу стать фотомоделью?
— Правда?
— Ну, это секрет. Я даже матери пока не говорю.
Он решительно вытащил ее руку из кармана и обхватил запястье своими теплыми пальцами.
— Мне кажется, мы должны гулять вместе.
Маняша почувствовала волнение, которое из легкого грозило перерасти в довольно серьезное. Во всяком случае, голос ее предательски дрогнул:
— Мы же и так вместе гуляем.
— Я не это имею в виду. Мы друзья, это понятно. Но рано или поздно все должно измениться…
— Паш, мы все шестеро — друзья. Я, ты, Леночка, Леха, Абрамов и Сема.
— Мы с тобой, — он остановился и посмотрел ей в глаза.
То ли похмелье еще не прошло, то ли его взгляд был слишком откровенным, но у Маняши вдруг закружилась голова. Она закрыла глаза.
— Так-так-так! — проскрипело над ухом. — Парочка новых голубков или идейный променад?
Сохов, который был выше Пашки на целую голову и намного шире в плечах, мерзко ухмыльнулся. Маняша прикрыла рот рукой и инстинктивно покосилась по сторонам, ища спасительного прохожего. Но они были совершенно одни, сквер будто вымер: ни тебе мамаш, гуляющих со своими малышами, ни пассажиров, идущих от автобусной остановки к домам, — никого.
— Да чего вы струхнули? — Сохов хохотнул и перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой. — Детки, я же не Бармалей!
— Это еще не доказано, — буркнул Пашка.
— А ты поаккуратней, малявка. — Сохов, видимо, шутил из последних сил. А взгляд его был злым, и глаза как-то неприятно бегали из стороны в сторону.
— Ну чего тебе нужно? — Маняша возненавидела себя за этот плаксивый тон, она старалась быть храброй, но ноги у нее подкосились, и она уцепилась за Пашку, как утопающий за соломинку. — Я же ничего в милиции не сказала.
— А чего интересного ты можешь сообщить милиции? — он прищурился и нервно передернул плечами.
Она поняла, что проговорилась.
— Значит, так, — не дождавшись ответа, подытожил Сохов. — Я должен отвести тебя к кое-кому…
Он протянул к ней лапищу.
Маняша еще сильней вцепилась в Пашкин локоть:
— Никуда я не пойду!
— Да не бойся ты, ничего с тобой не будет. Просто поговорим.
Что-то в его спокойном добродушии было не так. Доброта — это, конечно, напускное. Сохов просто не может источать доброту.
И тут Маняша поняла, что он сам страшно боится. Все вчерашние разговоры в КПЗ о том, как мафия расправляется с проколовшимися подельниками, волной всплыли в памяти, и ее затрясло.
— Нет! — взвизгнула она. — Нет! Не трогай меня!
Но он уже тянул ее за рукав пуховика.
— Отцепись от нее! — очнулся Пашка и толкнул его в грудь.
Действие не произвело эффекта. Похоже, Сохов даже не понял, что на него напали.
— Давай, пойдем, чего ты упрямишься? Посидим, поговорим. — Он с силой оторвал ее от Пашки.
Тот пихнул его снова с тем же результатом.
— Я сейчас кричать буду! — пропищала она.
— Не-а, — ладонью он предусмотрительно прикрыл ей рот и так мастерски сдавил губы, что она не имела возможности даже укусить его. От бессилия Маняша замычала.
Пашка отпрыгнул в сторону и саданул его ногой чуть ниже спины.
Сохов, сжимая Маняшу в объятиях, медленно повернулся к нему, смерил осуждающим взглядом и процедил:
— Слушай, парень, лучше перестань. Хочешь, пойдем с нами, только не пинайся. Я ведь не бить вас пришел. Если бы дама твоя не была столь нервной, я бы не зажимал ей рот. Так что успокойся. Эй! — тут он встряхнул Маняшу. — Это и тебя касается. Я же сказал, успокойся! Никто никого не обижает. Все друг друга любят.
Он развернулся и направился по аллее к дороге. Там, сквозь деревья, виднелась припаркованная к обочине зеленая иномарка.
«Это конец!» — в ужасе подумала Маняша, понимая, что ее практически несут к этой машине.
— Отпусти ее! — в отчаянии крикнул Пашка за спиной, потом с разбегу прыгнул на Сохова и повалил всех на асфальт.
В первую минуту Маняша подумала, что туша Сохова придавила ее насмерть, до того было больно. Потом боль переместилась к лицу. Сверху происходила какая-то возня. Поверженный Сохов никак не мог скинуть с себя Пашку. На краткий миг он ослабил хватку вокруг Маняшиной шеи. Почувствовав свободу, она выползла из-под дерущихся, вскочила на ноги и с ужасом уставилась на развернувшуюся на асфальте потасовку. Впрочем, зрелище было недолгим. Сохов, освободившись от Манящи, быстро взял верх и теперь наносил лежащему на спине Пашке сокрушительные удары.
— Перестань его избивать! — крикнула она и, набросившись на Сохова, схватила его за руки.
Пашка поднялся на локти и тряхнул головой. Из носа его сочилась кровь, левый глаз распух, ухо тоже. Но он все равно ринулся на врага с тем злым отчаянием, с которым израненный бык в последний раз бросается на шпагу тореадора.
Вдвоем они повалили Сохова. Тот брыкался и изрыгал проклятия. Краем глаза Маняша заметила, как из зеленой иномарки вышел человек и нерешительно шагнул в их сторону. Участвовать в драке ему не хотелось. Наверное, не желал светиться. Он все еще ждал, но в конце концов его терпение могло лопнуть.
— Пашка, бежим! — крикнула Маняша.
— Вот надаю ему по морде, и побежим, — кровожадно пообещал тот.
— Нет, идиот! Сейчас бежим! — Она вскочила и, схватив его за руку, потащила за собой.
Но тут Сохов схватил ее за лодыжку. Она снова грохнулась на землю.
Парень у машины все еще топтался на месте, наблюдая за происходящим.
— Отпусти ее! — взревел Пашка.
Сохов подтянулся, наползая на Маняшу всем своим мощным телом.
— Так! — сурово пробасил сверху кто-то четвертый. — Быстро разошлись по сторонам и объяснили, в чем тут дело!
От неожиданности все трое на земле замерли.
— Прекратили возню, я сказал! — прикрикнул мужчина.
Маняша облегченно вздохнула, почувствовав, что Сохов ее отпустил. Она поднялась с земли и отряхнулась.
— Павел! — обратился мужчина к ее защитнику. — Что происходит?!
Пашка прикрыл ладонью подбитый глаз. Маняща с интересом уставилась на их спасителя. В этом бледном человеке она с трудом узнала Пашкиного отца. Раньше он был огромным, розовощеким здоровяком, похожим на чемпиона мира по многоборью. Теперь же из всей внушительной внешности остался только рост. Он похудел, глаза его ввалились и, несмотря на строгий тон и явное владение ситуацией, напоминали глаза побитой собаки.