— Вот сволочь! — округлила глаза Леночка.
— Вторая жена так не считала, — улыбнулась Маняша.
— А первая?
— Кто ее знает? — пожал плечами Абрамов. — Если тебя муж бросает, значит, есть за что.
— Может быть, первая и убила, из ревности? — предположил Сема. — С женщин станется.
— Много ты знаешь о женщинах, — скривилась Леночка.
— Подождите, я же видела нашего физика с его женой, — вспомнила Маняша. — Ну да. На прошлой неделе они вместе выходили из лицея.
— Давай уточним, с какой женой, — усмехнулся Пашка, — с первой или со второй?
— Да нет, с первой. Он ее еще так бережно по ступенькам сводил, под ручку держал…
— А ты думаешь, что мужчина свою бывшую только пинками с лестницы спускает? — обиделся за всех Абрамов. — Просто интеллигентный человек.
— Наш физик интеллигентный?! — возмутился Сема.
— Хватит! — гаркнул на них Пашка и повернулся к Маняше: — Ты уверена, что он выходил с бывшей?
— Уверена. Я ее запомнила. Год назад первого сентября она привела его в лицей.
— Ну и память у тебя! — восхитился Пашка.
— Такое не забыть. Она огромная такая тетушка, как лошадь, — кивнула Леночка, — а он маленький. Пара была, скажу я вам, загляденье.
— Да уж, привела нам эта лошадь свое сокровище. И наступили для всего лицея кошмарные денечки, — грустно заметила Маняша.
— Тогда понятно, почему он от нее ушел, — со знанием дела заявил Сема.
— А ты его вторую жену видел? Может, тоже лошадь, — усомнился Абрамов.
— Да ладно, шило на мыло не меняют, — изрек Пашка. — Говорят, она практикантка из Педа. Помните, такая маленькая, симпатичная. У восьмых классов физику вела весной.
— Вот так приведешь мужа на новое место, а потом всю оставшуюся жизнь локти кусаешь, — тихо проговорила Маняша.
— Практикантки везде встречаются, — резонно парировала Леночка.
— Не знаю. Мне показалось, что физик со своей первой женой идут любовью заниматься. Она к нему льнула, а он не сопротивлялся, — продолжила Маняша задумчиво.
— Он ее по скользкой лестнице вел, — развеял романтику Пашка. — При чем здесь любовь?!
— А сейчас мы с вами, Варвара Константиновна, чайку попьем! — весело заявил Валерий и легким движением руки очистил стол от мусора. Дело происходило в гостиной. На пол с грохотом посыпался всякий хлам. Почему все это лежало до сих пор на полированном столе, Варвара не понимала. Ну что, скажите на милость, велосипедному насосу делать в гостиной? А консервным банкам с шурупами и гвоздями? А мылу, пардон, с мочалкой? Она тоскливо оглядела комнату, отметив, что если исходить из всего интерьера, то ничего странного в местоположении насоса нет. Над дверью висела двухместная байдарка, у стены, за стареньким креслом, заваленном грязными спортивными штанами и футболками, приютился велосипед. На шкафу, вперемешку с неровными стопками книг, красовались оловянные кубки, которыми когда-то награждали в спортивном обществе «Труд» тех, кто занимал вторые и третьи места в соревнованиях. «Где-то должны быть прилагавшиеся к кубкам грамоты…» — Она повернулась к противоположной стене и удовлетворенно кивнула: десяток «Почетных грамот», пожелтевших от времени и копоти, были веером приколоты одной большой скрепкой к обоям. Хозяин квартиры, перехватив ее взгляд, гордо распрямил плечи.
— Туризм и спортивное ориентирование — вся моя молодость здесь, — широким жестом он указал на грамоты.
«Вот дура! — обругала себя Варвара. — Надо же такое учудить. На первом свидании притащиться к нему домой! А если маньяк какой-нибудь? Чтобы я еще пошла на поводу у своей подруги! Да ни в жизнь!»
Но думать надо было раньше, а теперь приходилось пожинать плоды своего «пофигизма», как бы выразился Сашка. Впрочем, час назад, когда они гуляли по холодной улице, Варваре показалось, что Валера — вполне приличный человек. Малость сдвинутый на активном отдыхе, но и только. А в остальном чем не положительный мужчина: симпатичный, подтянутый, не пьет и даже не курит, обожает спорт, странно, что он до седин дожил холостяком.
Правда, в его квартире она поняла, почему человек так и не женился, но было поздно. Хотя Сашке этот Валера понравится. Маняша, правда, вряд ли оценит.
Тут мысли ее прервались, потому что кавалер, покопавшись в кипе смятых газет на диване, извлек батон белого хлеба, полукилограммовый кусок вряд ли свежей «Докторской» колбасы и, весело подмигнув, заявил:
— Пойду чайничек ставить.
— А я думала, мы прямо здесь костер разложим, — улыбнулась ему Варвара.
— У меня внизу такие зануды живут, — он ткнул пальцем в пол, — точно пожарников вызовут. Но если вы…
— Я не настаиваю, — быстро ответила Варвара.
— А вы знаете, — в его глазах цвета хаки метнулись желтые искры, — я ведь так и не смог найти женщину, которая разделяла бы мои увлечения.
«Да, это трудно», — про себя довольно ехидно посетовала Варвара, но, вспомнив об утренней сцене с дочерью, которая вознамерилась идти на танцы с каким-то бандитом, вдруг почувствовала себя страшно незащищенной и изобразила на лице смирение.
— Я ведь так был напуган историей, приключившейся с моими соседями, что вообще отчаялся найти себе пару. Вам позвонил просто через силу, вдруг, думаю, судьба, наконец. И ведь не ошибся.
Варваре, как женщине порядочной, показалось, что разговоры о женитьбе на первом свидании заводить рановато, даже если тебе уже под сорок, поэтому она инстинктивно уцепилась за первую часть предложения:
— А что за история?
— Я не мастер рассказывать о чужих личных проблемах. Вот всякие байки у костра… — Валерий смутился, но желание дамы он решил из рыцарских побуждений считать законом, поэтому, помявшись, продолжил: — Подо мной жила семья: муж, жена, как водится, и ребенок — чистый оболтус — пятнадцать лет, «металл», тусовки какие-то в подворотне, даже наркотики, по-моему, уже попробовал, в общем, неблагополучный. Так вот… Жена — Елена Павловна — женщина приличная, архитектор. А муж — всю жизнь так себе… художник, словом. Лет десять сидел без работы, ну с тех пор, как перестали в Домах культуры пейзажи «в русском стиле» на стенах малевать, так он и остался без заказов. А полтора года назад у Елены Павловны появилась вакансия на работе, в их конторе художник потребовался, вот она своего и пристроила. И вдруг у мужика проснулся талант. Прямо вознесли его заказчики до небес: он теперь художник по интерьеру. Я с трудом представляю, что это такое…
«Куда уж тебе!» — Варвара исподтишка покосилась на байдарку. Валерий ее взгляда не заметил и продолжал:
— Деньги ему стали платить очень хорошие, потом на три месяца учиться за границу послали. А когда он вернулся, тут все и началось. Оказывается, он за границей встретил какую-то девицу молодую, ну, расположились они друг к другу, а по приезде он жене и объявил, мол, ухожу к ней. Та, конечно, в слезы: как так, я тебя на ноги поставила, человеком сделала, только-только машину купили, деньги на дачу почти набрали, вздохнули наконец облегченно, а он — «ухожу». В общем, даже в подъезде слышно было, как бедняжка причитала. А муж одно твердит — развод, и все тут. И ушел.
А потом, примерно через месяц, я поднимаюсь по лестнице, на площадке опять сыр-бор. На этот раз его молодая прибежала, вся в слезах. Умоляет Елену Павловну, мол, спасите любимого. Я не совсем понял, в чем там дело, но что-то у него случилось, может, задолжал сильно, только понадобились ему все деньги, на дачу накопленные, и даже больше. Елена Павловна покричала, конечно, на эту молодуху, но быстренько машину продала и мужа, видимо, выручила. Так что самое интересное, этот муж то ли из благодарности, то ли еще по какой причине, но попытался вернуться в семью. И вы бы его видели — постарел он лет на десять. Седой весь, сморщенный, потерянный какой-то. А Елена Павловна его со двора погнала. Такие вот дела!
Валерий со скорбным видом удалился на кухню.
— И что же ужасного в этой истории? — не поняла Варвара. — Он, наверное, к молодой вернулся.