Милнер извиняюще махнул рукой, он же сам тоже попал в пробку, совсем замотался и знает, что это такое. Взгляд Мак-Ивера говорил, что Ньюмен извинился уже два раза, это более чем достаточно.
Клингер соединил кончики пальцев и посмотрел сквозь них на стол.
— Лейтенант Мак-Ивер, вы рассказали лейтенантам Милнеру и Ньюмену о связи вашего объекта и их объекта?
— Э-э, нет, сэр. Не было возможности, сэр. Я забыл, сэр.
Клингер хряснул кулаком по столу:
— Так расскажите же, мать вашу!
— Да, сэр. Э-э… — Мак-Ивер обернулся к Милнеру и Ньюмену, но глядел при этом на пол. — До того как нам поручили дело об Арсенале, Нейт и я раскручивали дело об убийстве в киношке на Восемьдесят шестой Восточной. Парня замочили из девятимиллиметрового «вальтера». Маленькая гангстерская расправа, так это выглядело, но объект оказался вовсе не бандитом. Просто парень. Эпи… эпидемио… Черт, не выговорю…
— Эпидемиолог, — помог Клингер.
— Спасибо, сэр. Этот парень отслеживал заразные заболевания, Джейк, Дейв. Прикол в том, что зарабатывал штук пятьдесят в год, выполняя исследовательскую работу для медицинского мозгового котла в Белвью. Но у него дома в шкафу обнаружили спортивную сумку с двадцатью штуками. Номера банкнот не засвечены. Кроме того, у него были записаны имя и телефон вашего объекта на карточке в бумажнике и имя вашего объекта в ежедневнике. Они однажды встречались за ланчем у Расти, где-то в сентябре.
— Мы можем взглянуть на этот ежедневник, Тимми? — спросил Ньюмен.
— Попрошу в хранилище. Но не потеряйте — это вещественное доказательство.
Зазвонил телефон. Клингер снял трубку:
— Да?… Пусть идут сюда.
В дверь постучали, когда она открылась, в кабинете появились Джеймс Джонс, за ним — Мэт Мак-Говерн, а за ним — Стив Федеричи, который совсем плохо выглядел.
— Мы бы хотели поговорить с лейтенантом Ньюменом, сэр, — попросил разрешения Джонс.
— Поговорите, — согласился Клингер.
— В чем дело, Джонси?
— Поговорим здесь, лейтенант? — уточнил Джонс.
— Конечно.
— Был звонок для тебя из полиции Хобокена. Один из их объектов имел при себе твою визитную карточку. Газетная репортерша, из компании, которую ты опрашивал в редакции. Карен Оберн.
У Ньюмена мысли путались, он не сумел сразу выделить подлежащее и сказуемое. Но постепенно до него дошло, что фраза составлена верно. Джонс просто выражался хронологически, и все. До него с — трудом доходил смысл сказанного. Джонс не шутил и не собирался шутить. Но его ошарашила такая новость. Трудно поверить, что человек, с которым у тебя возникли отношения, какое-то взаимопонимание, тот, с кем ты говорил об интимных вещах, о сексе и смерти, стал «объектом». Мертвым. Убитым. В таких делах редко сталкиваешься с тихой-мирной смертью по естественным причинам, во сне, в покое. И все-таки он не мог предположить и представить такой поворот.
Проблема состояла в том, что такие люди, как Карен Оберн, с которой у тебя установились хорошие отношения, чаще всего, если бывали не убиты, то умирали в «непокое», если только есть такое слово. Однако есть другие люди, с которыми отношения не налаживаются и даже их вида ты не можешь вынести, они живучи. Да пожелай ты заплатить кучу денег, чтобы от них избавиться (с ними говорить не об интимных вещах, а только грязно ругаться), ничего не получится, они непобедимы, бессмертны, вездесущи, суки. Закон Ньюмена…
— Да. Что еще?
— Ее убили выстрелом в затылок. Профессиональная работа. «Деревяшка», похоже, но эксперты разбираются пока. Тело, должно быть, пролежало сутки. Холод, знаете, сохранилось хорошо, но трудно найти приличных судебных медиков. Особенно в Джерси.
— Ничего мне не говорите, я угадаю, — встрял Милнер. Он достал блокнот и быстро пролистал.
— Ее нашли внутри или возле дома восемьдесят девять по Парковой улице или авеню, или что-то связанное с парком.
Джонс тоже полистал записную книжку:
— На пустыре около дома восемьдесят девять, Парковая авеню, да. Эксперты считают, она получила пулю у подъезда этого дома, когда звонила или стучала, видимо так. Потом тело оттащили на пустырь и завалили каким-то хламом, накрыли тряпьем или чем-то в этом роде.