— Э, парни, вы правда полицейские или мне снится комедия про копов? — удивилась Мэвис.
— Расскажи, кто убил репортершу?
— Я поняла, милый мой.
— Ну да, но не слышу ответа.
— Не слышишь, потому что я не видела, кто кого убивал и когда.
— Ладно, придется немного поформальничать, Мэвис. Что вы видели?
Мэвис взялась руками за полы кимоно.
— Я видела одного старого знакомого, который прогуливался недалеко от места убийства, вот и все.
— Его зовут…
— Куда?
— Его имя, Мэвис.
— … Дональд.
— Дональд, а дальше?
— Вы из хобокенской мусорки?
— Дональд как?
— Дабро. Я уже говорила хобокенской полиции.
— Когда ты в последний раз видела Дабро, Мэвис?
— Десять-двенадцать лет тому назад.
— Давненько.
— Я по нему сильно не скучала.
— Он был твоим приятелем, так?
— Я с ним трахалась когда-то, если вы про это.
— Но он не разгуливал с высунутым членом, а? Не при таком же холоде, как на чертовом Северном полюсе, а?
— Земля принца Эдмунда, — поправила Мэвис, — сегодня утром по радио так объявили.
Федеричи продолжал спрашивать:
— Ну, поскольку у него не торчал член, как ты можешь быть уверена, что это именно Дабро, Мэвис?
— Он играл на саксе.
— На саксофоне?
Мэвис хихикнула:
— Не на сэксофоне же.
— Я не так сказал. Я сказал «на саксофоне».
— Нет, ты сказал «на сэксофоне».
Стриптизерка заорала:
— Эй, Мэвис, не мешайте мне работать.
Мэвис насмешливо показала ей палец:
— Поработай с этим.
— О’кей, Мэвис, — начал выходить из себя Федеричи. — Забудем, кто как сказал. Просто ответь на вопрос: поскольку член у него не болтался, как ты можешь утверждать, что это был Дональд Дабро?
— Я ответила тебе, грязный итальяшка, — здесь Мак-Говерна снова охватил приступ хохота. — Он играл на саксофоне. Не по-настоящему играл, а притворялся, воображал, что играет. Люди его так и называли — Айр Сакс[10]. Знаешь, некоторые играют на воздушной гитаре? А он всегда на саксофоне из воздуха. Я сворачивала на Ньарк-стрит, шла домой от подземки и увидела его. Он изгибался вперед-назад, трясся и извивался. Думала, парнишка накокаинился, придурок или, может, дебил, или пьяный. Прошла мимо, а потом оглянулась — как бы за мной не увязался. И тут поняла, почему он так кривлялся — это не кокаин и не дурь, не алкоголь — это воздушный саксофон.
Мак-Говерн многозначительно глянул на Федеричи:
— Прозвенел звоночек?
Федеричи спросил:
— У тебя тоже?
Мак-Говерн согласно кивнул:
— Поскакали, — заторопился Федеричи, — спасибо, Мэвис.
— Ну-ну.
— Я серьезно.
— Серьезно, серьезно, — передразнила его Мэвис. — Так как, хочешь минет, а?
— Не стоит, Мэвис, — отстранил ее Мак-Говерн, — он беременный.
Два полицейских в форме стояли за спиной у Джеймса Джонса, когда он постучал в дверь на десятом этаже отеля «Парадиз».
Из соседнего номера высунул голову мужчина, но один из полицейских направил на него сорок пятый калибр, и постоялец, ойкнув, скрылся за дверью.
— Да, — сказал мужской голос.
— Доставка из «Макдональдса».
— Я ничего не заказывал.
— Комната 1106. Доставка.
— Это 1006. Никакая не одиннадцать ноль шесть.
— Все уплачено. Можете взять, если хотите.
— Уплачено?
— Да.
Дверь распахнулась.
— Ах, дерьмо! О Боже, нет, нет, суки! Это нечестно.
— С первым апреля, Фредди, — Джонс втолкнул Фредди Фазо в комнату, оставив полицейских у входа. — Почему ты не склеил ноги из города?
— Ждал свою старушку из Райкерс. Мы собирались в Бразилию.
— Что хорошего в Бразилии?
— Вас нет, — сморозил Фазо.
Джонс засмеялся.
— Держись в том же духе, и ты станешь самым веселым заключенным.
— Кто на меня настучал?
— Никто. Корявая твоя харя. Тебя просто узнал кто-то из тех, кого ты взялся умочить. Если налетаешь на полную комнату народу, то мочи всех. Иначе самое малое один из уцелевших тебя узнает.
— Если я кое-кого сдам, пойдете на сделку?
— Я не торгуюсь, Фредди, ты же знаешь. С прокурором будешь торговаться.
— Скажи прокурору, что у меня есть кое-какие сведения.
— Ну. И что же ты можешь рассказать?
— Просто передай. Если я тебе скажу, то какие после этого торги, ты сам все передашь.
— Послушай, Фредди, прихожу я к прокурору и сообщаю, что у тебя кое-что имеется. Он спрашивает: «Да, и что?». Я еду в Райкерс, выволакиваю тебя из камеры и выбиваю все, что мне нужно. Избавь меня от лишней поездки, а? Не люблю я такие поганые места… Почему-то.