Незнакомка держала под мышкой папку из коричневатой кожи и нервно теребила ее край руками в черных вечерних перчатках.
— Прошу прощения, — пробормотал я.
Я отошел в сторону, чтобы пропустить загадочную незнакомку, а потом обернулся, только чтобы обнаружить, что лысый мужчина из экипажа стоит ступенькой ниже и смотрит на меня с миной крайнего недовольства — эдакий рассерженный мистер Панч.[22]
— Пошли, — гавкнул он, взял женщину под свободный локоть и потащил ее к экипажу, то и дело кидая на меня через плечо убийственные взгляды.
— Очарован! — закричал я, приподнимая шляпу.
Двойные двери снова открылись, и за ними обнаружился Чудоу.
— Здорово, Бокс, — закричал он, потирая свои большие руки. — Шпионишь, да?
Не показав ему, насколько он близок к истине, я, вместо этого, указал тростью на экипаж. Он разворачивался на пустой дороге, и кучер хлестал лошадей.
— Что за черт?
— А, — ухмыльнулся Чудоу. — Рисовальщица под вуалью. Весьма любопытная особа. Ее зовут миссис Ноуч. Миссис Летни Ноуч.
— Наверное, похожа на сон?
— Если верить одной из барышень, которая мельком видела ее в уборной, скорее — на кошмар! Бедняжка. А ее мужа, пожалуй, можно назвать грубияном. Он никогда не отпускает ее в общество. А она ни слова не говорит.
— А почему вуаль? Он ее бьет?
— Насколько я знаю — пожар несколько лет назад. — Мой друг засунул руки в карманы и задумчиво выпятил губу. — Странно, Бокс, но, кажется, мои занятия на нее плохо влияют.
— Ты о чем?
Чудоу пожал плечами:
— Только то, что сначала она неплохо рисовала, но в последнее время ее работы просто чудовищны.
— Хм-м, быть может, преподавание — не твоя стезя. И еще, Чудоу, прежде, чем ты начнешь посвящать меня в нечестивые секреты моих погибших профессоров, еще кое-что. Ты не можешь себе позволить плохое преподавание. Я последовал твоему совету. И теперь у меня тоже есть ученица!
Остаток утра мы провели в студии Чудоу, где курили сигары и слишком много пили. В студии было достаточно приятно, стеклянный купол пропускал лучи летнего солнца, которые заливали бледно-зеленые стены. В укромных уголках расположилась огромная коллекция пейзажей (я ненавижу пейзажи) и натюрмортов Чудоу (французы не зря назвали их nature morte [23] — лучшего описания не подобрать).
Лишь когда утро превратилось в день и мы начали излучать хмельное благодушие, я позволил ему вытащить из меня рассказ о мисс Пок.
— Ах ты, хитрый пес, — ухмыльнулся Чудоу. — Какая она?
Я неумеренно взмахнул рукой:
— Восхитительная. Пленительная. Я думал о том, чтобы пригласить ее на твой прием. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Возражаю? Жду не дождусь, так хочу увидеть этот идеал.
— Ты должен прямо сейчас пообещать мне вести себя прилично, Кристофер. — Я удовлетворенно затянулся сигарой. — Я знаю, ты посчитаешь меня дураком, но в ней есть что-то особенное. Необычное.
— Например?
— Она пьет вермут после обеда и не боится оставаться наедине с мужчиной без сопровождения.
— Таких в кафе «Рояль» десять штук на пенни.
— Touché! Но она платит за то, чтоб быть со мной.
— Пфуй. Она платит за свои уроки, а не за твое общество.
— Может быть.
— Так значит, это не просто инстинкт хищника, Бокс! — вскричал Чудоу. — Неужто! Ты в нее влюбился?
Я не смог посмотреть ему в глаза. Чудоу улыбнулся:
— Ладно, не стану тебя больше мучить. Итак! Пришло время перейти к деловой части разговора.
— Очевидно, да, — вздохнул я. — Что ты имеешь мне сказать?
Чудоу подался вперед:
— Профессора Вердигри и Саш вместе учились в Кембридже с 1866 по 1869 год. Кажется, были лучшими студентами на курсе, вместе с еще двумя.
— Дай угадаю. Одним из них был Иммануил Софисм?
— Точно. А откуда ты?…
— У меня свои источники, — улыбнулся я. — Второй?
— Парень по фамилии Моррэйн. Максвелл Моррэйн.
Я задумчиво кивнул. Четвертый человек с фотографии?
Чудоу откинулся на темно-красную кожаную спинку кресла.
— Выбранное ими поле деятельности — что-то очень запутанное, связано с ядром Земли. Они создали нечто вроде исследовательской группы. Поехали в Италию.
— В Италию, а? Они себя как-нибудь называли?
— Хм?
— Коллектив Вердигри. Что-нибудь в этом роде.
Чудоу покачал головой:
— Насколько я знаю, нет.
— А ты знаешь, что случилось с этим… как ты сказал, его фамилия… Моррэйном?