— Прошу меня простить, но вы ведь синьор Бокс, не так ли?
Я кивнул.
— Меня зовут Виктор, — сказал он, протягивая мне руку в перчатке. Я крепко пожал ее и представил Беллу. Он взял руку Беллы и галантно поцеловал. — Наш общий друг, синьор Нечелл, — продолжал Виктор, — выражает сожаление и очень просит, чтобы вы разрешили мне стать вашим гидом вместо него.
— Ага, — сказал я, тут же потеряв надежду получить хоть какую-то полезную информацию от того, кому здесь полагалось быть моим агентом.
— Вы хорошо знаете эту гору? — спросила Белла.
Юноша глубоко вдохнул, вне всяких сомнений, ядовитый воздух.
— Для меня Везувий — как наркотик. Ничего не могу с собой поделать — путешествую по этим склонам, как только выдается возможность, даже несмотря на то, что живу в Неаполе.
— Да уж, — прокашлял я, — одурманивает. А давно ли вас знает мистер Нечелл?
— О, мы старые… как вы говорите? Приятели. Да. Старые приятели. А теперь скажите мне, после того, как мы поднимемся и спустимся с великого Везувия — прямо как в песенке про герцога Йоркского, вверх-вниз, да? — что бы вы еще хотели увидеть? Неаполь — такой захватывающий город.
Белла тут же начала перечислять все имеющиеся в Неаполе церкви, и я с облегчением выдохнул, когда кондуктор крикнул «Destinazione!»[33] и вагонетка со скрипом доползла до верхней станции.
Виктор проворно вскочил на ноги и вывел нас из вагонетки в облако пара и пепла. Я совершенно не был уверен, хочу ли, чтобы этот маленький «это-лянец» болтался у меня под ногами, когда я провожу день с Беллой, и планировал избавиться от него, как только мы вернемся на станцию фуникулера.
Мы наконец ступили на черную вулканическую почву. Белла посмотрела на свои ноги и стала изучать подошву ботинок.
— С вами все в порядке, дорогая? — спросил я.
Он усмехнулась:
— Я просто решила проверить, не загорелись ли они самопроизвольно.
Всего ярдах в трехстах от того места, где мы стояли, огромная кальдера вулкана светилась ярко-оранжевым светом, клубы белого дыма вырывались из шипящих скал. Было так жарко, что у меня скручивались волосы на руках. Лучше бы я надел перчатки. От неаполитанского солнца я и так, скорее всего, загорю как землекоп.
Я отвернулся от этой палящей жары. Виктор стоял на месте и только удивленно качал головой:
— Все-таки какая потрясающая штука.
— Он уже довольно долго тихий, да? — спросил я.
Он ухмыльнулся:
— Спящий гигант.
— Но не похоже, чтобы он проснулся в ближайшее время?
— Кто знает, — весело прощебетал Виктор. — Но давайте же подойдем поближе.
Он повел нас вперед. У нас под ногами струились застывшие, но относительно свежие лавовые потоки, и я прикрыл глаза от невыносимого свечения кипящей земли.
Виктор зажмурился. Дым вился вокруг его субтильной фигуры призрачными змеями, и мы несколько мгновений стояли молча, глядя на темный пейзаж. Белла забралась на огромный квадратный кусок вулканической породы и показала вниз на зеленеющую долину:
— Что это?
Далеко внизу мы увидели множество белых домов, разбросанных подобно детским кубикам в зелени.
— Это Помпеи, — сказал наш юный друг. — Посмотрите на них, если хотите понять, какая пугающая сила есть внутри Земли на самом деле.
Мы еще немного постояли на вершине вулкана, мило общаясь с нашим новым знакомым. Казалось, Белла им увлечена я же почему-то был не в духе. Может, из-за близящейся встречи с таинственным Джекпотом. В любом случае я был просто счастлив, когда мы вернулись к фуникулеру и начали спускаться.
Белла заметила мою озабоченность.
— Кажется, вы чем-то обеспокоены, Люцифер, — сказала она, подходя к запотевшему окну, у которого я стоял.
Я погладил ее по руке.
— Простите меня, моя дорогая. Я сегодня как не в своей шкуре, если понимаете, о чем я.
Она кивнула и улыбнулась:
— Очень жаль. Такая красивая шкура.
Наши взгляды на мгновение встретились — мои зеленые глаза и ее фиалковые. У нас впереди был еще целый вечер. Расценивать ли это как приглашение?…
Но в какой-то момент все мысли о веселом времяпровождении с божественной мисс Беллой тут же исчезли. Когда фуникулер прибыл на станцию, я случайно посмотрел на толпу у выхода. И сразу заметил огромную фигуру с массивной грудью, облаченную в тяжелый черный сюртук и шляпу; очки цвета индиго делали его лицо похожим на череп.
— Господи! — выдохнул я — Тьеполо!
Я побежал к выходу и заколотил ладонью по деревянной обшивке — вагонетка ползла к станции невыносимо медленно.