Он указывает мне на пустой табурет перед столом, а сам усаживается на мягкий стул рядом. Папа, Митч и Джулиет садятся на скамью позади нас. За ними стоят шкафы с книгами в кожаных переплетах, такими важными и солидными на вид.
Открывается боковая дверь. Входит высокая женщина с недлинными вьющимися черными волосами. На ней полосатый брючный костюм, а через руку переброшена темная мантия. Женщина закрывает дверь и вешает мантию на крючок. У меня возникает смутное ощущение, что я ее откуда-то знаю, но не могу вспомнить.
– Доброе утро, – приятным голосом говорит она, не глядя на нас.
Она устраивается во вращающемся кресле за столом. Вероятно, это ее рабочее место, потому что на столешнице в рамке стоит фотография, где она, еще какая-то женщина и двое азиатских детей улыбаются на фоне тыкв и стогов сена.
– Доброе утро, судья Фейнголд, – говорит Джеральд.
Сидящие сзади хором бормочут приветствие.
– Что ж, посмотрим. Тэмсен Бэрд. Семнадцать? – Она смотрит на меня и впервые оглядывает зрителей. – Бэрд. Кажется, мне знакомо это имя. – Она улыбается папе. – Стивен. Как дела?
– Лори, – тихо произносит папа и прокашливается. – Судья Фейнголд.
Судья Фейнголд убирает за ухо густую прядь и на мгновение смущается. Неожиданно все встает на свои места. Вечеринки на заднем дворе у Макса. «Лори» в сарафане, спутанные вьющиеся волосы и громкий командный голос.
– Сколько лет, сколько зим.
Я снова бросаю взгляд на фото и пытаюсь вспомнить, как долго она и Макс были вместе. Интересно, а тогда она уже знала, что лесбиянка? В ней всегда ощущалось некоторое непостоянство, как будто она понимала, что просто временно подстраивается под образ жизни Макса. С другой стороны, в те времена ни одна подружка не задерживалась у Макса дольше, чем на несколько месяцев, так что она не стала исключением.
– Тэмсен. – Судья снова произносит мое имя, и я соображаю, что она смотрит на меня. – Ты меня помнишь?
Я киваю, но она, кажется, ждет чего-то еще, и выдавливаю:
– Да, – а потом добавляю «ваша честь», потому что так обычно говорят по телевизору. Я отбрасываю за спину свои уныло повисшие светлые волосы и пытаюсь выпрямить спину.
– Ваша честь, это первое правонарушение мисс Бэрд, – заговаривает Джеральд, забрасывая ногу на ногу, причем так, что лодыжка одной ноги оказывается на колене другой. На ногах мокасины из золотисто-коричневой замши и белые спортивные носки. Между задравшейся брючиной и носком видна полоска волосатой кожи. – Она прибыла в сопровождении отца и мачехи, а также свекра. Тэмсен была замужем за Ноем Коннелли, который, как наверняка вам известно, скончался примерно полгода назад.
Позади меня кашляет папа. Судья Фейнголд заглядывает в свои бумаги. Она берет ручку и что-то пишет на полях. Я пытаюсь угадать, что именно. «Первое правонарушение». Или: «Муж. Скончался».
– Хорошо, – говорит она. – Так что конкретно произошло?
Джеральд подается вперед.
– Вечером двадцать первого числа мисс Бэрд находилась…
– Я хотела бы, если вы не возражаете, услышать все от самой Тэм.
Джеральд откидывается на спинку, одергивает брючину. У меня дико стучит сердце. Я стискиваю колени и набираю побольше воздуха.
– Гм, – говорю я, чувствуя себя полной дебилкой. – Ладно. Вы имеете в виду, что случилось…
– Просто расскажи, почему мы здесь. – Судья Фейнголд снимает очки и принимает расслабленную позу.
– Ладно, – тихо говорю я. – В общем. Мы здесь потому… что я хотела поплавать.
– Нет. – Она качает головой, будто я провалила тест. – Мы здесь, потому что вы нарушили границы частных владений. Вы проникли в дом, который вам не принадлежит, и вас застали в чужом бассейне, кстати, после полуночи. – Она не мигая смотрит на меня, а потом сверяется с документом на столе. – Все правильно?
Я сглатываю. Взгляд утыкается в желтоватую бахрому темного персидского ковра, торчащую между пузатыми ножками стола. Сердце в груди бухает, как барабан.
– Да, – наконец шепчу я. Макушкой я чувствую взгляд судьи.
– Как понимаю, у нас есть определенный выбор. В обычной ситуации я бы приказала, чтобы тебя взяли под стражу и ты некоторое время провела в воспитательной колонии на материке, или…
– Э-э, судья? – Позади меня кашляет Митч. Мы все поворачиваемся. Он подается вперед. – Я хотел бы сказать, в общем, я знаю Тэм… Тэмсен… достаточно давно. Она хорошая девочка. Добрая, умная…
– Она не умная, – перебивает его судья. Я слышу, как Джулиет тихо ахает, и мои щеки обдает огнем. – Если бы она была умной, нас бы в этой комнате сейчас не было. Если бы она была умной, она продолжала бы учиться в школе.