Да-а, зато теперь из-за этого самого снега сани Санты рискуют остаться пустыми. Гейл отставила чашку и снова взяла список покупок. Что ж делать-то?
«Ладно, миссис Клаус, — сказала она себе, засовывая список в кошелек, — забирайтесь-ка вы в машину и отправляйтесь по магазинам, как все остальные горемычные Санта-Клаусы».
Подумаешь, небольшой снегопадик. Давно ли какая-то там непогода стала мешать ей пройтись по магазинам?
Джил отперла дверь в студию, щелкнула выключателем. Над головой мигнули и медленно разгорелись лампы дневного света. Брр. На дворе декабрьская стужа — и здесь немногим теплее. Джил пошла включить обогрев. Серебристый шар термостата обжег пальцы холодом. Насквозь ледяная комната. Вот уж сколько дней Джил сюда не наведывалась.
Высокие, от пола до потолка, окна студии выходили на запад и на север. В северные окна были видны склады на противоположной стороне улицы и чуть дальше — железнодорожные пути, насыпь, камни, всякий сор. Теперь все покрывал снег.
Джил со скрещенными на груди руками прислонилась к кирпичной стене у окна. Мимо пролетел поезд метро. Насколько он тише электричек, почти бесшумный в сравнении с ними. Электрички шныряли по решетчатой эстакаде прямо под западными окнами. Серая краска эстакады отслоилась, обнажив ржавые переплеты металла.
Эти неприглядные железяки по-своему красивы, думала Джил. Ей нравилась их мощь. Они придавали пейзажу индустриальный оттенок, не давали забыть, что это все же и город Широких Плеч, а не только набитый яппи город Офисных Клетушек. Мерный стук проносящихся мимо каждые десять минут поездов успокаивал ее за работой, дарил ощущение, что снаружи мир живет, даже если ей самой кажется, что время остановилось.
Джил отвернулась от окна и обвела взглядом студию. Она давно избегала этого места, стараясь не вспоминать, как помрачнели за последнее время ее рисунки. Вдруг обнаружилось, что все более и более темные краски вытесняют с палитры ее излюбленные прохладные цвета. Под вечер Джил делала шаг назад, окидывала взглядом два-три полотна, над которыми работала весь день, и видела только водоворот сумрачных черно-красных тонов.
Работа не клеилась. И что странно: очередная картина захватывала Джил целиком, часы пролетали, как поезда за окном, а в итоге новое разочарование. Нет, она не стремилась создать что-то веселенькое, но ведь и не такое же беспросветно унылое. Это совсем не в ее духе. Не хотелось бы нагнать тоску на зрителей предстоящей в марте выставки.
Определенно, ее настроение связано с колдовскими бреднями, завладевшими умами книголюбов. Из всех сумасбродных затей, в которые ее втравливала Линдси, эта — уж точно ни в какие ворота. Круче даже безумного плана первокурсницы Линдси учредить в колледже при Художественном институте первый в его истории женский клуб. Самоуверенная нахалка. И все же — как не восхититься подобной дерзостью! Но… колдовство?
Не то чтобы Джил была жутко религиозной особой, отнюдь. Во всяком случае, теперь уже не была. Однако сама идея колдовства вызывала смятение. Должно быть, сказывалось влияние католической церкви, оставившей глубокий след в детской душе. И хотя сейчас Джил уверяла, что геенна огненная ее не пугает, все же она побаивалась. Какая жалость, что следующее заседание Клуба назначено именно у нее, а то бы она просто не пошла. Впрочем, если повезет, Марин котяра к тому времени сдохнет и все благополучно закончится само собой.
Джил сняла пальто, накинула рабочую блузу, точнее, лабораторный халат Северо-западной больницы — позаимствовала сто лет назад у приятеля, студента-медика, да так и не вернула. Вытащила из кармана резинку и стянула черные блестящие волосы.
Присев на край стола и потирая руки, Джил огляделась. Над чем бы сегодня поработать? Ее познабливало. Когда же эта комната нагреется? Джил отхлебнула принесенного с собой кофе. Тьфу, остыл. Совершенно ледяной.
Она сняла с мольберта одну из картин, прислонила к стене, а пустой мольберт подтащила ближе к северным окнам. Начнем сегодня что-нибудь новое. Давно пора.
Яркая белизна чистого холста выступила из заляпанной красками рамы. Повозившись с крышкой, Джил откупорила банку с грунтовкой и неторопливо размешала. Широкой кистью нанесла грунтовку на девственный холст и задумалась: что она здесь напишет?
Джил работала несколько часов подряд, не прерываясь даже на перекур. И решительно ограничилась исключительно холодной гаммой — ее палитру из красного дерева заняли крупные синие и зеленые кляксы, а красный и желтый присутствовали только в виде капель, да и тех она почти не касалась. Краски на холст Джил наносила шпателем; в этой технике она не писала уже довольно давно, но сейчас сочла самым верным. Не углубляться в детали, не размениваться на мелочи. Это, разумеется, будет абстрактная композиция, и хорошо, что пока в ней нет смысла. Потом что-нибудь придумается. Теперь же самое главное — вернуть утраченное. Испытать радость, чего в последнее время Джил явно не хватало.