Тартарен громко расхохотался, но Немо его остановил:
— Напрасно вы смеётесь. Не могу принять на себя ответственности за правдивость всего рассказа Мюнхаузена, но портрет кашалота он нарисовал довольно точно. Любой китобой знает, что у кашалота один глаз намного больше другого и только одна ноздря.
Получив такую авторитетную поддержку, барон воодушевился. Теперь он уже целиком находился во власти своей безудержной фантазии.
— Итак, лязгая зубами, кашалот бросился на меня. Но я не растерялся и, лязгая зубами, бросился на него. Вы, конечно, знаете, что я лучший в мире дрессировщик животных?..
— А кашалот это знал? — ехидно переспросил неугомонный Тартарен.
— Трудно сказать… К счастью, я вспомнил, что у меня в кармане случайно завалялась колода карт. Я ныряю. Тасую под водой карты и предлагаю кашалоту выбрать любую. Не хочет! Ни под каким видом. Понимаете, глядит на меня в упор и начинает облизываться. Тогда я пускаю в ход последнее средство — карточные фокусы!.. После нескольких пассов мне удалось рассмешить его до слёз. Ну, а когда кашалот хохочет, с ним уже очень легко найти общий язык. Оказывается, старик подслушал ваш разговор на шлюпке и согласился совершить экстренный рейс Таити — Мелтон! Я примчался сюда раньше вас всех на кашалоте, вписав новую блестящую страницу в историю моих приключений, И вот что он подарил мне на прощание.
Мюнхаузен торжественно извлёк из заднего кармана камзола обросшую морскими ракушками бутылку с сургучной печатью.
Тартарен достал из саквояжа штопор и артистически откупорил бутылку. Как и следовало ожидать, в ней оказался «почтовый голубь моряков» — записка, написанная моряками с терпящего бедствия корабля.
Дик Сэнд нетерпеливо выхватил записку из рук толстяка и с трудом прочитал кривые, поспешно написанные буквы: «…наша шхуна у мыса Гаттерас налетела на риф и села на камни. Я отдал приказ команде покинуть корабль. Спасите каши души…»
— Клянусь почтой Нептуна, тайна «Марии Целесты» сама приплыла к нам в руки! — воскликнул Робинзон.
— Читайте дальше, Дик, — поторопил юношу Немо.
— «…Мы разместились на двух шлюпках с небольшим запасом воды и сухарей…», продолжал пятнадцатилетний капитан, но его тут же перебил разочарованный голос Гулливера:
— Увы, эта бутылка брошена не с борта «Марии Целесты». Тут можно разобрать подпись: «Капитан парусника «Катарина» Джон Флеминг».
Капитан корвета тяжело вздохнул:
— Да, весьма возможно, что по морям и океанам плавает бутылка, брошенная несчастными моряками «Марии Целесты». Но где? Когда и кем она будет поймана?.. Был случай, что бутылка, которую прозвали «летучим голландцем», плавала шесть лет и восемь месяцев, обогнув весь земной шар. Она прошла шестнадцать тысяч миль от острова Тасмании к берегам Южной Америки. Морские течения вынесли её в Атлантику. Потом она долго путешествовала по Индийскому океану, и, наконец, её прибило к берегу возле порта Бамбери в Австралии.
— А у нас в Англии, — сказал Гулливер, — при дворе королевы Елизаветы была учреждена специальная должность «королевского откупорщика океанских бутылок». Никто, кроме него, под страхом смертной казни не имел права открывать такие бутылки. Ведь в них могли быть карты с местом гибели сокровищ и зарытых пиратами кладов. Впрочем, лорд откупорщик бутылок был не слишком загружен работой. Большинство бутылок было проглочено акулами или разбивалось о прибрежные камни.
Здесь в разговор вмешался Немо.
— Дело не в сокровищах погибших кораблей. Почта Нептуна сейчас служит науке. Сотни тысяч бутылок бросается в воду… вовсе не с борта тонущих кораблей. Они годами плавают по морям и океанам. Их вылавливают на берегах всех континентов. Уцелевшие бутылки, попадая в руки океанографов, помогают изучению прихотливых и изменчивых морских течений.