— Так уж ли это важно, медам и месье? — усомнился Тартарен.
Артур Грэй укоризненно покачал головой.
— Ах, Тартарен, вы были начальником морской экспедиции в порт Тараскон… Кто не помнит ваш знаменитый корабль «Тютю-панпан!» А задаёте вопросы, на которые мог бы ответить каждый школьник. К вашему сведению, Михаил Васильевич Ломоносов ещё в 1759 году написал трактат «Рассуждения о большой точности морского пути». В этом труде великий русский учёный отмечал огромную важность изучения морских течений. Он понимал всё значение этого дела для успеха мореплавания. И сегодня бутылочная почта служит науке во многих странах. А в Советском Союзе все донесения океанских бутылок изучает Главное управление гидрометеослужбы.
— Я сдаюсь, — сконфуженно произнёс тарасконец.
В этот момент из темноты неожиданно раздался грубый окрик:
— Руки вверх!
И капитанов окружила большая группа вооружённых плантаторов.
Некоторые из них были в цветных сюртуках, другие в кожаных блузах, а иные в охотничьих куртках. Вперёд вышел бравый старичок с седыми бакенбардами. Он слегка приподнял свой бежевый цилиндр, открыв совершенно лысую голову. Это был местный шериф мистер Блекборн.
— Уважаемые господа! — с необыкновенной вежливостью произнёс шериф. — Возможно, что вы просто бродяги. В таком случае, по законам нашего штата я буду вынужден отправить вас в тюрьму за бродяжничество. Но не исключено, что бы джентльмены удачи или конокрады. В таком случае я вынужден попросить вас немедленно покинуть пределы нашего штата во избежание печальных недоразумений. Шериф Блекборн не будет больше говорить, но он не будет и молчать. Он будет действовать!
Не успел Блекборн закончить, как в разговор вмешался его сын Роберт — здоровенный верзила в песочного цвета сюртуке, широкополой шляпе и высоких сапогах со шпорами. Через плечо Роберта была намотана верёвка, на поясе болтался огромный кольт. Поглядывая на Тартарена и Мюнхаузена, он не мог удержаться от смеха.
— Папа, да это, наверно, артисты из бродячей труппы. Их афиши висят на всех заборах.
Тартарен подмигнул своим друзьям:
— Вы угадали! Всего только одно представление, ввиду ангажемента, требующего немедленного возвращения в Европу. В высшей степени увлекательно! Имею честь представиться: Давид Гаррик Младший из лондонской труппы Дрюри… дрюрилейнского театра!.. — Толстяк указал на Дика Сэнда и с подъёмом закончил: — А это — Эдмунд Кин Старший, почётный трагик королевского континентального театра!
Шериф, подозрительно присматриваясь к капитану Немо, кашлянул в платок:
— Джентльмены, я не могу не обратить ваше внимание на этого темнокожего в чалме…
Но любимец Тараскона не дал ему договорить.
— О-о, медам и месье! Вы будете поражены… Перед вами… Отелло! Артист нашей труппы! Исполнитель роли мавра Отелло! Сегодня сверх программы он исполнит художественную, грозную и захватывающую дух сцену — «Отелло душит Дездемону». Уважаемая публика! Артист уже в костюме и гриме!..
Раздались аплодисменты. Плантаторы заметно оживились. Но их призвал к порядку бравый старичок в цилиндре.
— Джентльмены! Весьма вероятно, что всё, что говорит этот человек, — святая истина, но можно также допустить, что это сплошная ложь. Если это действительно артисты, пусть покажут своё искусство.
Капитаны пришли в замешательство, но положение опять спас Тартарен. Размахивая в воздухе своей малиновой феской, он прошёлся по кругу, бросая направо и налево чарующие улыбки:
— Пожалуйста… Ради бога… Сколько угодно… В чём дело?.. Исходя из интересов публики… Будьте любезны… Вы этого никогда не слыхали!..
— Папа, у меня чертовски чешется палец на курке, — нетерпеливо заметил Роберт, играя кольтом.
Но шериф его остановил:
— Ты всегда успеешь его пристрелить, сынок.
Чуткое ухо Тартарена уловило этот разговор. Толстяк выпрямился во весь рост и грозно сверкнул глазами.
— Кого?.. Меня?.. — и тут он запел свою песенку. Она звучала, как вызов всей вооружённой банде: