Мы шли дальше через чащи огромных водорослей, раздвигая их стволы копьями. А Маракот продолжал свой рассказ. Это вовсе не означает, что он был болтлив. Вовсе нет. Но профессор был настолько преисполнен самыми различными знаниями, что они сами выделялись из него, как пузырьки газированной воды.
— По весьма точным подсчётам свыше миллиона кораблей покоятся на дне морей и океанов. Вы представляете себе, какие сокровища хранят эти погибшие корабли? У нас в Англии есть немало лиц, которые специально занимаются поисками их кладов. Но пока результаты ничтожны, потому что дело не поставлено на научную ногу. Впрочем, страховые компании сейчас приводят это дело в порядок, и даже привлекают к обработке всех данных о кораблекрушениях электронно-счётные машины. А в одном нью-йоркском страховом обществе, говорят, имеется самый полный архив кораблекрушений. Мне вспоминается забавный случай. Один шутник, знаток библии, попросил дать ему сведения о гибели Ноева ковчега. И он из Нью-Йорка получил следующий ответ: «Ноев ковчег построен в 2488 году до нашей эры, деревянный, снаружи пропитан смолой. Длина — 300 локтей, ширина — 50. Грузовое судно, предназначенное для транспортировки скота. Владелец Ной и его сын. Последние сведения: наскочил на гору Арарат».
Тем временем мы, пройдя холмистую долину, очутились перед скалой, нимало не похожей на гору Арарат.
Профессор остановился перед небольшой квадратной дверью с массивными колоннами по бокам. Она была открыта. И мы вошли в большое пустое помещение. Тяжёлая каменная дверь немедленно захлопнулась за нами. Пришёл в движение какой-то огромный насос, и уровень воды вокруг нас стал быстро понижаться. Ожидание длилось бы утомительно долго, но профессор не давал нам скучать.
— Вас, конечно, интересует, капитаны, каким образом мне и моим коллегам удалось спастись? Мы совершали спуск с борта яхты «Статфорд» в стальной глубоководной кабине. Мы — это означает, кроме меня, Маракота, приват-доцент Сайрес Хедли и механик с завода «Мерибэнкс» в Филадельфии Билл Сканлэн. К счастью, оба мои помощники живы и здоровы, чего, к сожалению, нельзя сказать о всех остальных членах экипажа «Статфорда». Итак, казалось, что у нас всё было предусмотрено, и надёжность стального троса, соединявшего нас с судном, не вызывала ни малейших сомнений. Наконец, было проведено множество испытаний. Но кто мог предусмотреть, что в глубинах Маракотовой бездны, она теперь именуется именно так, на нас нападёт гигантское существо, неизвестное науке? Это чудовище больше всего походило на морского рака: две огромные клешни торчали у него по бокам, а пара тяжёлых, громадных усов вибрировала над чёрными, круглыми, злыми глазами навыкате. Панцирь светло-жёлтого цвета имел в окружности метра три, а в длину, не считая усов, чудовище было не меньше десяти метров! Я заметил, что глаза были на подвижных члениках. И вот эта мерзкая скотина своими клешнями оборвала трос. Кабина моей экспедиции упала на дно. Кончился кислород, и мы стали задыхаться. И тут пришло спасение в лице атлантов. Они надели на нас стекловидные костюмы с запасом воздуха. Странно, на вас подобные костюмы. Где вы их взяли? Со страниц какого романа?
— Мало ли что бывает в ночь под Новый год, — уклончиво ответил Лемюэль Гулливер.
Он поступил совершенно правильно, не рассказав профессору о нашем знакомстве с Синдбадом-мореходом, лампой Аладдина, сына Хасана-портного, и могущественным джином Кашкашем.
Мы не располагали никакими научными данными, которые могли бы убедить доктора географических наук, автора «Ложнокоралловых формаций» и «Морфологии пластинчатожаберных» в том, что чудеса ещё бывают на свете.
Откачка воды прекратилась. Мы стояли на мокром полу, выложенном каменными плитами. Маракот помог нам освободиться от уже ненужных прозрачных колпаков. Затем он проводил нас в обширную гостиную, всю устланную толстыми коврами и обставленную золочёными креслами и низкими диванчиками, при виде которых вспоминались гробницы египетских фараонов. Из позолоченной двери вышел низенький, коренастый, плотный человек. Его большие карие глаза внимательно осматривали нас. А мы в свою очередь с изумлением смотрели на его цветную тунику до колен и сандалии не то из рыбьей, не то из шагреневой кожи. Несомненно, это была форма одежды тысячелетней давности.
Профессор церемонно представил нас, как своих друзей и знаменитых капитанов. При этом он называл человека в хитоне именем Манд. Очевидно, предводителя атлантов было очень трудно чем-нибудь удивить. Во всяком случае голос его звучал бесстрастно.
— Капитаны! Когда-то их было множество в нашей стране. До сих пор среди ила на месте гавани мы находим разбитые триремы и галеры наших предков. Но мореплаватели с Большой земли. Вы первые прибыли к нам за двенадцать тысячелетий. Что привело вас сюда? И где разбились ваши корабли?
Переводчиком был Маракот, который уже мог объясняться на языке атлантов.
Мы были в замешательстве. Сказать правду было невозможно. Ведь сказки «Тысяча и одна ночь» были написаны, примерно, через одиннадцать тысяч лет после гибели Атлантиды.
Тартарен пробовал что-то сымпровизировать. Сняв малиновую феску, он сделал, по его мнению, самый грациозный из тарасконских поклонов.
— Ваше превосходительство, мсье Манд. Мы прибыли по приглашению нашего друга и соседа по книжным полкам профессора Маракота, доктора географических наук и автора этих, как их там, формаций и морфологии.
Атлант с недоверием разглядывал любимца Тараскона. Но на помощь пришёл сам профессор.
— Это мои гости, Манд, они сейчас в Храме Безопасности и находятся под защитой древнего закона Атлантиды — закона гостеприимства.
Глава племени атлантов дружественно улыбнулся и пригласил нас проследовать во внутреннее помещение. По сучи дела, он организовал нам небольшую экскурсию по Храму Безопасности.
Здание настолько вросло в дно океана, что проникнуть в него можно было лишь через крышу, и отсюда длинные коридоры лабиринтом спускались всё ниже и ниже, пока не достигали глубины нескольких сот метров под уровнем всхода.
Нам показали аппараты, вырабатывающие воздух, и насосы, разгонявшие его ко всему огромному зданию. Маракот с восхищением и уважением указал нам на маленькие реторты, где вырабатывались аргон, неон и прочие газы, роль которых для дыхания на Земле мы только ещё начинаем понимать. Мы увидели также огромные дистилляторы для свежей воды и сложные электрические установки. А затем мастерские, изготовлявшие прозрачные колпаки и скафандры. Словом, здесь было предусмотрено всё, чтобы люди могли жить, работать и чувствовать себя в полной безопасности.
Но как же они проводили свой досуг? Мы получили ответ на этот вопрос, услышав из многих помещений звуки музыки и мелодичное пение. Это совершенно не походило на современные нам музыкальные звучания, но по-своему было прекрасно.
Наконец, Манд распахнул перед нами высокую дверь-арку. Мы очутились в большом зале с сиденьями, возвышавшимися амфитеатром, как университетская аудитория. Сбоку стоял довольно большой экран. Зал был заполнен до отказа. Половину аудитории составляли бородатые мужчины, а другая половина вполне заслуживала названия прекрасной. Мужчины были одеты в шафрановые туники, а их дамы живописно драпировались в розовые, синие и зелёные одежды. На каждой были украшения — нитки жемчуга и мелких перламутровых раковин.
Маракот обратил наше внимание, что экран был похож на обыкновенный кинематографический, но покрыт каким-то составом, который блестел и переливался в лучах света.