— Во дворе… в каменном сарае… у старого дуба…
Медленно покачивался на волнах одинокий плот, предусмотрительно поставленный на якорь. Единственным наблюдателем на борту был Робинзон Крузо. Старый отшельник стоял на вахте…
Капитаны быстро спускались на дно… Вспугнутые появлением нежданных гостей стаи мелкой рыбёшки заметались по всем направлениям.
Более крупные рыбы вели себя солиднее. Они просто отплывали в сторонку. Так поступил байкальский омуль, серебристый осётр, пятнистый хариус и парочка усатых сазанов.
Члены клуба, цепляясь за водоросли, брели мимо остатков разрушенных фундаментов. Гулливер споткнулся о валявшуюся вывеску с надписью «Ресторан «Байкал».
Немо нашёл среди груды кирпича разбитую патефонную пластинку. При свете подводного фонаря ему удалось прочесть: «Раскинулось море широко».
Вдруг раздался сильный всплеск — это Мюнхаузену удалось вытащить из песка жестяной указатель, какие обыкновенно бывают прибиты к воротам домов.
Капитаны с разных сторон подплыли к торжествующему барону и увидели покорёженный кусок железа с разбитой электрической лампочкой. Сквозь зеленоватую воду можно было разобрать адрес: Пушкинская ул., 20.
Все сомнения исчезли. Они были у цели.
Необычайное возбуждение охватило искателей клада. Правда, никакого дома не было. Очевидно, его перед затоплением разобрали и перевезли на новое место. Но не дом интересовал капитанов.
Они искали каменный сарай и старый дуб. Дуба тоже не было, но сохранился большой пень. Его посчастливилось обнаружить Артуру Грэю. А неподалёку от пня темнел полуразвалившийся каменный сарай.
По знаку Грэя знаменитые капитаны бросились к сгнившей двери. Она рассыпалась на куски от лёгкого удара ноги Гулливера. Из разбитого окошка стремительно пустилась в бегство стайка молодых окуней.
Включив электрический фонарь, первым проник в сарай Василий Фёдорович. Нетерпеливый Тартарен попытался его опередить. Он вплыл в разбитое окно сарая, но зацепился ранцем с кислородным прибором за раму и застрял. Увидев толстяка в столь затруднительном положении, Немо и Дик Сэнд поспешили на помощь и с трудом вытащили его за ноги.
Остальные капитаны уже были внутри. Лучи фонарей освещали пустые углы вместительного сарая. Мюнхаузен подобрал поломанную лопату и начал раскапывать ил. Лопата ударилась о какой-то металлический предмет. Все насторожились. Что-то блеснуло в мутной воде. Неужели они нашли клад?
Свежий ветер покачивал плот. Робинзон Крузо, в ожидании своих друзей, нетерпеливо поглядывал на воду, как вдруг… поблизости раздался знакомый свист человека-невидимки.
— Гриффин?! — насторожённо окликнул Робинзон. — Как вы сюда попали?
— А я с вами и не расставался. Здесь на плоту мне было уютно и интересно…
— Хотите прийти на готовое?
— А почему бы и нет? Слушайте, знаменитый отшельник… Вы на своём необитаемом острове за долгие годы не видели настоящей жизни. Я вам предлагаю честную игру. Клад — пополам! Фифти-фифти!.. И вы будете купаться в роскоши!
— А что вы сделаете с вашей половиной? — уклончиво спросил Робинзон, явно затягивая время.
— Я собираюсь ехать во Францию, Испанию, в Алжир — там можно круглый год оставаться невидимкой и не мёрзнуть. Но прежде всего мне нужен человек, который помог бы мне, спрятал меня, мне нужно место, где я мог бы спокойно, не возбуждая ничьих подозрений, есть, спать и отдыхать. Словом, мне нужен сообщник. Тогда возможно всё! И это всё мне дадут сокровища, которые сейчас добывают ваши друзья на морском дне.
— Клянусь морскими туманами, я не понимаю ваших целей, мистер Гриффин.
— Сейчас поймёте, Робинзон. Невидимка должен подчинить своей воле всех и каждого. Он издаёт свои приказы. И кто дерзнёт ослушаться, будет убит так же, как будут убиты и его заступники.
— И вы… предлагаете мне стать вашим сообщником?
— А за что же я отдаю вам половину клада, мистер Крузо?..
— Вы распоряжаетесь не своим имуществом, — заметил Робинзон. — Сейчас капитаны…
Его перебил Гриффин:
— Ах, вот что: острый приступ сентиментальных чувств. Не беспокойтесь, коллега, с капитанами я разделаюсь сам, как и с вами, впрочем, если вы будете тянуть с ответом.
Немного помолчав, Робинзон решительно воскликнул:
— По рукам, Гриффин!
Ничего не подозревающий Гриффин, одобрительно хлопнул невидимой рукой по ладони Робинзона, но сразу же был схвачен в железные объятья.
Если бы кто-нибудь посмотрел со стороны на плот, то был бы изумлён до крайности. Бородатый человек в козьей шкуре явно с кем-то боролся. Но на плоту никого не было видно, кроме бородача.
Над морем раздался сдавленный крик Гриффина:
— Отпустите меня… Даю слово… слово! Я исчезну!..
— Ну, нет! — воскликнул Робинзон. — Не вырывайтесь! Это бесполезно. Я привык от зари до зари играть с тремя игрушками — с топором, заступом и веслом!
Шум борьбы стих. Робинзон связал человека-невидимку канатом, затем перенёс его в деревянный ящик для аквалангов, взял гвозди, молоток и стал заколачивать ящик…
— Я буду жаловаться самому Герберту Уэллсу! — закричал Гриффин.
— Напрасный труд. Уэллс вас и выдумал для того, чтобы показать всему миру, что может случиться, когда великие научные открытия оказываются в руках безумцев и фанатиков!
Неожиданно за спиной Робинзона раздался возглас Тартарена:
— Медам и месье!.. Наконец-то сокровища в наших руках!..
Робинзон обернулся и увидел любимца Тараскона, тщетно пытавшегося выбраться из воды на плот.
— Да помогите же мне…
Робинзон втащил толстяка на плот. Вслед за Тартареном вынырнули Немо, Дик Сэнд, Лемюэль Гулливер, Мюнхаузен.
— Принимайте на борт сокровища капитана Ермакова! — приказал капитан корвета, подплывая с Артуром Грэем.
Друзья выволокли из воды ветхий сундук, облепленный ракушками.
— Где вы его нашли? — спросил Робинзон,
— Только я, Карл Фридрих Иероним Мюнхаузен, мог напасть на верный след. Вот!.. Смотрите, Робинзон, — сказал барон, показывая номерной знак дома: — Пушкинская, двадцать!
— Мы откопали сундук из-под густого слоя ила! — восторженно воскликнул Дик, снимая ласты.
— Среди развалин каменного сарайчика, возле полусгнившего дубового пня, — добавил Немо.
— Ну, открывайте же, наконец, сундук! — нетерпеливо произнёс Тартарен, присаживаясь поближе на ящик для аквалангов. Но не успел он присесть, как раздался знакомый свист. Любимец Тараскона вскочил, как будто бы его ужалила змея.
— Гриффин!.. — испуганно крикнул толстяк.
Из ящика глухо прозвучал голос человека-невидимки.
— Выпустите меня.
— В чём дело? — встревоженно спросил Артур Грэй,
Робинзон Крузо рассказал капитанам всё, что произошло на плоту, пока они находились на дне Братского моря.
Тогда капитан корвета «Коршун» подошёл к ящику:
— Мистер Гриффин! Ваша судьба определена Гербертом Уэллсом, и вы не в силах ничего изменить. Точка. Капитаны, вскрывайте сундук!
Робинзон Крузо сбил топором замок.
— Странно… замок не был заперт.
Дик поднял крышку сундука. Он был пуст.
— Всё ясно, — с досадой произнёс Тартарен. — Сокровища похищены, а сундук брошен.
— Может быть… он имеет двойное дно? — предположил Артур Грэй и, взяв у Робинзона топор, несколькими ударами разбил подгнившие доски.
— Пусто, медам и месье, — разочарованно пробормотал Тартарен.
Но капитан корвета не успокоился и кортиком распорол подкладку под крышкой сундука.
— Письмо! — крикнул Дик. Командир «Коршуна» вскрыл конверт.
— Слушайте… «Я, капитан дальнего плавания, Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю моим законным наследникам все свои богатства… Когда я был ещё юнгой, я, как и все ребята моего возраста, зачитывался романами о поисках несметных кладов. Это были драгоценные грузы погибших кораблей и богатства, закопанные пиратами, купцами и алчными корыстолюбцами: начиная от фараонов и кончая рыцарями большой дороги. Когда я стал капитаном, я слышал во многих портах мира рассказы о поисках сокровищ, то ли «Чёрного Принца» или «Титаника», то ли пирата Барбера или капитана Флинта!.. Многие искатели кладов кончали свою жизнь на паперти с протянутой рукой или в сумасшедшем доме. Иное дело богатства, которые человек создаёт своим трудом, своими руками… Я оставил это завещание на дне Братского моря, в надежде, что мои наследники придут сюда, чтобы увидеть своими глазами электрические сокровища сибирских рек — Ангары, Енисея, Иртыша, — и узнать мою последнюю волю: я завещаю им всем поровну — любовь к морю и путешествиям, любовь к труду и созиданию, любовь к книге и учению». И подпись — «Капитан дальнего плавания Ермаков».